– Боги готовы принять вашу жертву, – объявил ногар.
Гованга первым приблизился к жертвеннику и, не колеблясь ни мгновения, полоснул ножом по собственной руке. Кровь верховного жреца брызнула на алтарь. Вся плита всколыхнулась жидким пламенем, силуэт паука проступил более отчетливо.
Гованга отступил в сторону. Его чернокожие соплеменники друг за другом вереницей потянулись к алтарю, собственной кровью клянясь в верности новому культу и отрекаясь от старого.
С каждой новой жертвой мрак все более сгущался, обжимая поляну. При полном безветрии стены джунглей вдруг пришли в движение, словно некие неведомые исполинские существа со всех сторон устремились через заросли к алтарю.
Когда паук в жидком пламени мрамора принял клятву последнего жреца, молодой ногар объявил:
– Теперь все вы принадлежите Тени.
Он поднял взгляд к небу. Чернокожие жрецы последовали его примеру и узрели новое чудо. В густой черноте ночи каждый смог различить еще более черную тень, раскинувшую в стороны свои паучьи лапы.
Молодой ногарский жрец воздел руки к небу и провозгласил:
– Да ступит Тень на эту землю, да померкнет Свет!
– Да будет так! – тысячекратным эхом отозвались акатаны.
Над джунглями взвился вихрь, ломая деревья…
Вошедший в покои правителя Акатании слуга упал на колени и сообщил:
– Жрец Хабанга хочет говорить с тобой, повелитель.
– Пусть войдет, – разрешил Метанга.
– Он просит тебя подняться на верхнюю террасу, повелитель. Сам он уже там.
– Что?! – изумился Метанга.
В другое время царь пришел бы в дикую ярость от такой дерзости. Но сейчас, когда над всем Черным Югом гнетом нависло тягостное ожидание чего-то неведомого, страшного, такая просьба могла лишь встревожить.
Метанга поднялся на верхнюю террасу дворца. Ожидавший его человек средних лет в золотистой накидке жреца поклонился своему повелителю.
– Зачем ты хотел видеть меня, Хабанга? – спросил царь.
– Взгляни, мой повелитель.
Жрец указал в сторону полудня. Устремив взгляд в указанном направлении, Метанга увидел кровавое зарево над джунглями. При полном безветрии что-то невидимое сокрушало деревья, взметая их в воздух, словно над джунглями бесновался ураган.
– Что это? – встревожился Метанга.
– Тень надвигается на нас, – с трепетом произнес жрец. – Скоро она будет здесь и уничтожит твой город, повелитель.
– Созови всех жрецов, – приказал царь. – Пусть призовут богов и остановят Тень.
– Жрецов нет в городе, – ответил Хабанга. – Остались лишь несколько младших служителей. Это измена, повелитель. Гованга и остальные приняли темную веру. Это они и ногарские чародеи привели Тень на нашу землю и выпустили Зло из Тьмы.
– Значит, война ногаров пришла и к нам, – обреченно произнес царь, глядя на приближающееся зарево.
Повернувшись к Хабанге, он приказал:
– Забирай всех жрецов, что остались верны нашим богам, и веди их в Токкато. Ты знаешь этот ногарский город в Сердце джунглей?
– Да, – кивнул Хабанга. – Тот, что белые чужеземцы побережья и некоторые ногары еще называют Дохарос.
– Именно он, – подтвердил Метанга. – Там еще сильна старая вера. Скажи тамошним жрецам, что пришло время битвы. Пусть они готовятся встретить Тень.
– А как же ты и остальные, повелитель?
– Уходи. А мы примем последний бой. Эй, слуги! Собрать всех воинов, что есть в городе!
Хабанга больше не посмел возражать повелителю. Собрав немногочисленных священнослужителей, оставшихся верными культу старых богов, он повел их звериными тропами в сторону заката, к Сердцу джунглей. Они были уже далеко, когда на город правителя Акатании обрушилась злая всесокрушающая мощь. Это не был ураган, воздух по-прежнему оставался недвижим, не тревожимый ни единым дуновением ветра. Неведомая и невидимая сила ударила в деревянный тын, окружавший город высокой стеной, и в считанные мгновения разбила его в щепки, сбросив на землю воинов. Словно невидимый вал катился вперед, сокрушая все постройки. Воины, призванные царем на оборону города, в страхе бросали оружие и разбегались прочь. Горожане в панике метались по улицам в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Плач детей, стенания женщин, вой перепуганной скотины – все сплелось в единый вопль отчаяния обреченного города.
А грозная сила неудержимо наступала невидимой стеной, уничтожая строения и безжалостно растаптывая людей.
Лишь царь Метанга стоял на террасе своего дворца и, размахивая боевым топором, яростно кричал в ночь:
– Я не покорюсь Тени!
Его крик оборвала невидимая лавина смерти, сокрушившая дворец.
На рассвете Бельфеддора пробудил стук в дверь.
– Кого там еще принесло? – недовольно пробурчал он, протирая глаза.
«Хватит дрыхнуть, – тут же послышался голос демона. – У парня, который торчит за дверями, наверняка важные известия.»
– Тебе-то откуда знать?
«Мы не первый день знакомы, пора бы уже уяснить, кто я есть, и доверять моим предчувствиям.»
Стук повторился.
– Войди, – разрешил Бельфеддор.
В комнату вошел солдат его отряда.
– Капитан Бельфеддор, прибыл гонец, тебя вызывает комендант крепости, – сообщил воин.
– Пусть сообщит коменданту, что я скоро буду.
Воин скрылся за дверями. Облачаясь в доспехи, Бельфеддор проворчал:
– Это и есть важные известия?
«А часто ли нас вызывает к себе комендант, да еще в такую рань? – отозвался демон. – Случилось что- то очень серьезное, я это нутром чую.»
– Какое может быть нутро у бесплотного духа? – отмахнулся Бельфеддор.
«За столько лет ты ничуть не изменился, все так же ворчлив и недоверчив,» – заметил демон.
– Можно подумать, что ты изменился, – усмехнулся воин.
Покинув свою комнату, Бельфеддор вышел из казармы и призывно свистнул. Из конюшни тотчас появился Мрак. За последние годы вороной гиппарион научился несколько сдерживать свой злобный нрав и позволял конюхам седлать себя, – но не более того. На зов хозяина он всегда выходил сам, ни один из конюхов не осмеливался прикоснуться к его поводу, опасаясь быть растоптанным.
Вскочив в седло, Бельфеддор выехал со двора и направился к крепости. Вот уже более семи лет он состоял на службе в императорской армии и за свои ратные доблести заслужил чин капитана, получив в подчинение отряд в полторы сотни клинков. Все семь лет на побережье шла непрекращающаяся война. То и дело на окрестные ногарские поселения нападали чернокожие племена, безжалостно вырезая жителей, в городах же появлялось все больше бродячих жрецов, проповедовавших скорый приход новой веры, волнуя народ и провоцируя массовые побоища. Работы хватало и для мечей, и для кулаков – на радость злобному воинственному демону.
Наместник императора Сцетеннос, являвшийся главнокомандующим всех ногарских войск Черного берега, до сей поры воздерживался от решительных мер – вопреки настойчивым советам командиров легионов. Воины тихо роптали, не понимая этой выжидательной позиции, полагая, что могли бы одним
