– Ты, видимо, судишь по моей одежде? Да, с виду я беден, – Дасу сделал паузу, чтобы до мозгов горного жителя добрался эффектный подтекст его мысли. Вайша с удивлением посмотрел на гостя.
– Ты когда-нибудь видел Праджапати? – продолжил демон.
– Н-е-т, – промычал изумлённый скотопас.
– Я так и думал. Последний раз, когда мы с ним делили гуту, он явился в рваной медвежьей шкуре. Так что одежда ещё ни о чём…
– Когда вы с ним что делали? – вытаращил глаза хозяин дома.
– Что у тебя с глазами? Ты – даса или просто пялишься? Я спрашиваю, ты даса или ариец?
– Конечно, ариец.
– Очень хорошо, – как можно приветливее сказал демон, прогоняя от себя мысль, что своим вопросом мог надоумить собеседника приглядеться и к его глазам, – тогда я продолжу. Значит, я сказал: «Когда мы с ним делили гуту.» Можно мне закончить мысль? Так вот, Праджапати явился в рваной шкуре.
– Ты делил хлеб с богом?!
– Если быть точным, то это он делил со мною хлеб, поскольку своей еды я не имею, – демон угадал момент, когда следовало «подбросить дровишек в огонь», чтобы не выглядеть только вруном и бахвалом. Вот сейчас сомнения собеседника воплотятся в такую уверенность. Дасу вовремя опередил своего недоверчивого слушателя:
– Тебя удивляет, что я разговаривал с богом? Готов поспорить, что ты и сам сможешь это сделать. Просто тебе нужно знать, как правильно призвать Праджапати. Это главное. Когда и как. Я научу.
Вайша не прекословил. Он, разумеется, не верил. Пока. Но очень хотел и сам поговорить с богом. Вайша сидел с распахнутыми глазами и слушал своего необычного гостя.
Дасу набил рот творогом и неторопливо перетирал сочную мякину остатками жевательных зубов. Слушатель терпеливо ждал. Дасу сглотнул, переместив угловатый кадык в топкую полость укатанной глотки, и непринуждённо поведал:
– Если Праджапати призывать неправильно, он просто не услышит. А говорить нужно так: «О властитель Неба, сделавший всех людей равными! О тот, для кого нет различия между отцом и сыном, между чёрным и белым, между воином и пастухом, услышь призывающего тебя! Явись моим глазам в любом облике, который сочтёшь нужным.» Вот и всё. А дальше жди. Если он особо не занят, то придёт.
– Постой, – засомневался вайша, – разве Праджапати, как ты это сказал..?
– Не видит разницы между отцом и сыном?
– Нет, дальше.
– А, между кшатрием и вайшей?
– Да-да. Разве Праджапати не видит такой разницы?
– Что я могу тебе сказать, – вдумчиво затянул гость, – мне самому это непонятно. Ведь кшатрии признаются лучшими. То есть они лучше вас, вайшей.
– Почему это лучше? – запротивился хозяин дома, пытаясь поправить мысль пришельца, но тот опередил своего собеседника:
– Вот и я думаю, почему это лучше? У них тоже две ноги, две руки…
Договорить он не успел. На край оконного проёма запорхнула птичка в ярком оперении и, юрко завертевшись на тонких лапках, вдруг уставилась чёрным глазом на говорившего. Оба – и Дасу и вайша оцепенели.
Птичка повернула головку, ещё раз переметнулась по выставу и унеслась в сверкающие небеса.
– Ну вот видишь! – обрадовался демон.
– В любом обличий, – выдохнул вайша.
– Что же ты не заговорил с ним?
Вайша пожал плечами.
– Ладно, как-нибудь позовёшь сам. Запомни: «О властитель Неба, сделавший всех людей равными..!»
– О властитель Неба, сделавший всех людей равными! – промямлил очарованный вайша. – «… сделавший всех людей равными…» – зачем-то повторил гость.
Дасу решил не задерживаться в деревне. Всё, что должно было, уже произошло. Его это радовало. Никаких прочих усилий больше не требовалось. Дасу хвалил себя за то, что не приравнял кшатрия и шудру. Хватило ума. В такое скотник не поверил бы. Зато про равенство чёрного и белого он даже не спросил. Настолько был поражён равенством сословий. Главную мысль всегда нужно скрывать среди прочих, а для того чтобы отвести от неё конфликт, хорошо бы оглушить собеседника чем-нибудь простеньким и вместе с тем чрезвычайно эффектным. И обязательно новым. Тогда главная мысль потеряется и всплывёт потом как что-то идущее не столько от памяти, сколько от собственного рассудка и разворота души.
Теперь каждое мановение ветерка или птичий крик в небе этот простолюдин будет принимать за «облик» приходящего к нему на зов Праджапати. Тем самым неоспоримо приняв его призыв, а значит, и мысль, которую этот призыв содержал. Скоро вайше надоест наблюдать подобные божественные обличил и он забудет о лёгкой доступности бога, однако останется мысль. Ей не найти лучшего хранилища, чем мозги нашего скотника. Она превратится в призыв, в робкую побудку собственной точки зрения. Вайше легче обтолковать её с такими же, как он, малодумами, чьих мозгов только и хватит на уверение себя в равенстве людей, если уж они имеют по паре одинаковых рук и ног. Для таких это и есть признак равенства.
Придёт время, и эти люди заговорят о своих правах. О своём равноправии с другими по схожести рук и ног и кое-чего другого. Поскольку иных признаков равенства с кшатриями они просто не имеют.
