влажные, покрытые мхом стены, земляной пол, устланный прелой соломой, и малюсенькое зарешеченное окошко, в которое и рука-то с трудом пролезет.
— Ты превратишь меня в мышь, и я проскользну в форточку? — обрадовался Стас. — А можно сразу в летучую?
— Ты, вообще, меня слышал? Я ведь ясно сказала, ты поползешь, а не полетишь и не пойдешь.
— В змею? Ящерицу? Нет, только не в червя!
— Ангелам можно ругаться только на себя, но ты меня точно выведешь. Смотри сюда.
Девушка разгребла кучу соломы в дальнем углу камеры, под которой оказались доски, а под ним черный провал.
— Подкоп? У меня клаустрофобия, я не полезу! — протестовал Стас.
— Как знаешь, — хмыкнула ангел, — мне работы меньше, с твоей смертью с меня будут сняты все обязательства. А так как погибнешь ты не по моей вине, так и вообще проблем не будет. Приятного общения с вампирами.
Хранительница опустилась на пол и юркнула в лаз.
— Эй, подожди, — опомнился Стас, — я с тобой.
Туннель был довольно длинным, весь путь по нему занял несколько часов. Своды то нависали, и тогда приходилось ползти на пузе, то расширялись, что позволяло привстать на четвереньки. Наконец показался просвет, которому Стас несказанно обрадовался. Он вдыхал воздух полной грудью и размахивал руками. Хотелось кричать, но близость вампирского жилища не позволяла этого делать. Хоть дом и выглядел сейчас крошечной точкой вдалеке, ангел все же предупредила своего подопечного, чтобы тот сдерживал эмоции.
Еще примерно три часа они шли пешком, пригибаясь к земле от каждого шороха, пока не вышли к городу и оказались на огромной торговой площади. Со всех сторон раздавались призывные речи, каждый расхваливал свой товар, стараясь перекричать конкурента. Лавки пестрили разноцветными тканями, фруктами и овощами самых разных форм и цветов — о существовании некоторых Стас и не догадывался — пахло хлебом и жареным мясом. Сразу хотелось что-нибудь попробовать, но, вспомнив ужин с вампирами, Стас только сморщился и решил воздержаться.
— Эй, ангел, — он обернулся, но девушки с крыльями рядом не было.
Стас отчаянно завертел головой — он ведь совершенно не знал местности и запросто мог заблудиться среди торговых рядов.
— Я здесь, не крутись. К тебе и без того проявляют излишнее внимание, — раздался голос из воздуха, — нужно тебе платье новое купить, это все в грязи после нашего маленького путешествия, да и порвалось кое-где. Срам-то какой!
Стас решил не обращать внимания на стенания своего ангела и побрел вдоль торговых рядов. У одного из лотков собралась куча народу, и ему стало интересно, что же там происходит. Кое-как протиснувшись внутрь, Стас увидел грузного мужчину с чалмой на голове, он широко улыбался и призывал всех к терпению, обещая, что скоро начнется. Прошли не больше пяти минут, мужчина достал из-под прилавка глиняный горшок, в котором что-то булькало, затем выудил из кармана соломинку и, опустив ее в посудину, начал размешивать содержимое. Люди замерли, а довольный торговец приложил соломинку к губам и стал выдувать мыльные пузыри. Ничего особенного, скажет кто-то и ошибется, потому как были они не обычной круглой формы, а вырисовывались в различные фигурки: единорог, гном, эльф. Стас, завороженный зрелищем, не заметил, как толпа вокруг него расступилась, и вся рыночная площадь вдруг затихла. Мужик спрятал свои пузыри и бухнулся на колени.
— Кланяйся, — шепнул на ухо голос ангела, — Святая Инквизиция пожаловала, чтоб ей провалиться!
Пока Стас соображал, чего от него хотят, подошли два человека в рыцарских доспехах и грозным голосом потребовали назвать имя. От страха и неожиданности он едва не брякнул свое настоящее.
— Эллария, меня зовут Эллария, — язык прилип к небу, что сильно мешало говорить.
— Что ты здесь делаешь, побирушка?
— Кто это побирушка? Да вы в своем уме?
Рыцари рассмеялись, без лишних разговоров схватили Стаса и подтащили к высокому тощему старику, облаченному в монашескую рясу. Старик окинул его ледяным взглядом и что-то сказал на ухо стоящему рядом с ним толстому монаху. Тот кивнул, махнул рукой, и Стаса отпустили, отчего он рухнул на землю, потеряв опору.
— Ты ведьма? — улыбаясь, спросил монах, будто желал доброго утра. — Отвечай, как тебе удалось сбежать из пыточной?
Стас попытался подняться, но его тут же ударили чем-то по спине, отчего сперло дыхание и встать уже не получилось.
'Где же моя хранительница?' — подумал Стас и сразу получил мысленный ответ:
'Я пока ничем не могу помочь, но когда поведут на костер, постараюсь тебя вытащить'.
— Почему ты молчишь, ведьма? — не унимался монах. — Ты не хочешь идти навстречу Святой Инквизиции? Ты не веруешь в силу Вседержителя?
Стас хотел что-то ответить, но снова получил удар, на этот раз в бок. Боль была просто невыносимой, он не мог произнести и слова.
Собравшиеся на месте казни смотрели, как двое стражников тащат полуживую девушку, то и дело роняя на пыльную землю. Лицо ее было залито кровью. Иногда она сплевывала кровавые ошметки себе под ноги, за что получала новые зуботычины.
— Она притворяется, ведьмы вообще не чувствуют боли! — напутствовал толстяк.
На теле не было живого места, руки и ноги, которые уже не скрывали лохмотья, недавно служившие платьем, покрылись ссадинами и синяками. На один лишь миг девушка смогла приоткрыть заплывшие глаза и посмотрела на толпу, словно надеясь кого-то в ней увидеть, но силы быстро ее покинули и она потеряла сознание.
Стас очнулся, привязанным к столбу. У его ног лежали вязанки хвороста, рядом стоял палач и тот самый старик с рынка. Все это он смог рассмотреть с трудом, перед глазами стояла кровавая пелена и все тело болело, словно его через мясорубку провернули. Собралось много народу и все что-то кричали, но ничего не было слышно, только страшный гул в ушах.
'Ангел, где же мой ангел?'
'Я здесь, — раздался грустный голос. — Прости, но я не знаю, как тебе помочь, у меня нет полномочий, чтобы просто отвязать тебя и унести отсюда'.
'Я не в обиде, — он даже смог улыбнуться, хотя было безумно больно. — Пожалуйста, помоги Элларии, не бросай ее'.
'У нее свой хранитель, я не имею права вмешиваться в их дела'.
'Просто пообещай'.
'Но я… Хорошо, обещаю'.
Никто не мог слышать этого их разговора, только человек и его ангел.
'Мне пора, — чуть не плача сказала она, — прости меня'.
'Скажи, а у ангелов есть имена? Тебя ведь как-то зовут?'
'Лилуйана, но можно просто Ли, — ангел помолчала, а потом вдруг сорвалась на крик. — Зачем тебе знать мое имя?! Все равно ты скоро умрешь! Ты ведь обладаешь Силой, так используй ее!'
'Я не могу, Ли, у меня даже не получается облегчить боль, которая рвет мое тело на части. Я слабак, подвел Элларию и все королевство, мне не будет за это прощения на небесах'.
'Там простят всех, нет такого греха, который мог бы совершить человек и не получить за него прощения, это я тебе как ангел говорю'.
Неожиданно воздух сгустился и Ли предстала перед Стасом.
— Кроме тебя меня никто не видит, да и не слышит тоже.
Она плакала, слезы чистым хрустальным звоном падали на хворост, и на сухих ветках появлялись листочки.
