– Господи, какие же вы изможденные! – проговорил я, с горечью рассматривая детей.
– Хватит сопли распускать! – выцедил Худосоков. – Бери девочек на руки и пошли.
– Куда?
– Как куда? В Кырк-Шайтан! Там все на мази, а охранников мы быстро назомбируем.
Я взял девочек на руки и пошел к Кырк-Шайтану. Худосоков, повесив на плечо мой автомат, пристроился сзади. Оглядываться он запретил – не хотел, чтобы я видел, его ковылянье.
До поляны под Кырк-Шайтаном мы дошли за час. У Худосокова обильно закровоточила культя, и он не мог больше идти. Присев на камень, он сказал:
– Иди в Центр и приведи пятерых охранников с носилками. Если через час тебя не будет, я прострелю голову Полине. Еще через час я сделаю тоже с Леной. Фамеди[39]?
– Сколько времени? – спросил я. Мои часы разбились в столовой во время драки с синехалатниками.
– Пять пятнадцать.
– За час я не успею. Охранники могут меня не послушаться. Да и двери надо разваривать.
Худосоков залез в нагрудный карман и достал нечто, напоминавшее маленький пейджер и протянул его мне.
– Войдешь в Центр, нажми на эту синенькую кнопочку.
– И они будут меня слушаться?
– Нет, слушаться они тебя будут, если нажмешь на красную.
И выцедил презрительно:
– Ты что за дурака меня держишь?
Я добежал до Центра за двадцать семь минут. Еще десять понадобились, чтобы разварить одну из дверей, нажать на синюю кнопочку и снять наручные часы с убитого охранника... Ну, еще я на минутку заскочил в столовую посмотреть на Баламута. Он был мертв, но лицо у него выглядело довольным. Закрыв ему глаза, я ринулся назад. Когда до поляны под Кырк-Шайтаном оставалось полкилометра, час, отведенный мне Худосоковым, истек. Минуту спустя раздался выстрел, показавшийся мне очень громким. Я упал ничком на дорогу и завыл белугой...
Я шел на поляну с твердым решением задушить Худосокова. И наверняка бы сделал это, даже если бы он нашпиговал меня свинцом. Однако небеса были, видимо, на стороне негодяя – когда до цели оставалось пройти всего ничего, меня обогнал джип с охранниками. К счастью, небеса переменчивы: не успел джип отъехать на пару десятков метров, как был обстрелян из придорожных кустов...
Перестрелка длилась всего несколько минут и закончилась весьма эффектно – пуля, попавшая в бензобак, превратила джип в ярко пылающий факел.
Я не стал им восторгаться, а бросился к поляне. И в рощице, ее окружавшей, наткнулся на Ольгу, любовавшуюся своей работой, то есть пылающим джипом.
– Что с Полиной? Жива? – спросил я, впрочем, уже зная ответ – в глазах Ольги не было смерти моей дочери.
– Живы обе... – пошла она вперед. – А Софию он убил...
Выйдя из рощицы, я увидел Полину с Леночкой. Они сидели рядышком на толстом, в обхват, березовом бревне. Перед ними лежала София.
Помолчав над ее телом, я попросил рассказать мне, как все случилось.
– Как только ты ушел, мы с Леночкой в песке стали играть, – начала Полина, вытря платочком заплаканные глаза. – Я построила свой город, она – свой. Мое население выращивало картошку-синеглазку и пятнистых кроликов, а Леночкино – редиску и поросят. И мы продавали друг другу товары. Когда я привезла на рынок кроликов, то в кустах у речки увидела тетю Олю. Она показала мне рукой на свой автомат, потом – чтобы мы спрятались. Хорошо, что ваш Худосоков заинтересовался нашей игрой. И растерялся немножко, когда я в его глаза песчаным кроликом кинула... Потом схватила Лену и петлями вон к тем кустам побежала...
– А мы с Софией застрочили по нему, – продолжила Ольга рассказ. – А он, черт хромой, молнией к этому бревну кинулся, залег за ним и ответил... Представляешь, вслепую – в глазах песок, жмурится, а стреляет. И Софии прямо в сердце попал, она только охнула. И представляешь, я глаза на нее всего на секунду перевела, всего на секунду... И за эту секунду Ленчик испарился...
– Он убежал туда, – показала подбородком Полина в сторону облепиховой рощи.
– А вы не боитесь, что он вернется? – спросил я, взяв в руки автомат Софии.
– Там Вероника сторожит в скалах над тропой... – ответила Ольга. – А где ребята?
– Убил он Бориса. И Баламута тоже, – сказал я, чернея.
– Ты что!!?
– Да... – вздохнул я и рассказал о последних минутах жизни Бориса и последнем желании Баламута...
– Я знаю, что они для тебя значили...
– А что за одиночный выстрел я слышал? – спросил я, чтобы не думать о смерти товарищей. – Ну, за несколько минут до того, как ты джип с охранниками успокоила?
– Это я стрелять училась... – отвела взгляд Полина.
