Олегу голос из далекого прошлого. Там тоже были волки, и черноглазый юноша со сверкающим кинжалом сражался с огромной полосатой кошкой. Картина была яркой и какой-то особенной, будто просвечивала из другого, непохожего на этот мира.
«Обещай мне еще раз вспомнить это, когда все кончится», — взмолился Bay. Его глаза были широко раскрыты и смотрели на Олега со священным уважением.
«Неужели эта способность видеть непонятное и слышать нездешнее и заставляет его проявлять ко мне столько внимания?» — мельком подумал Олег и, закрыв глаза, заглянул в мозг Bay.
Ветки кустарника сплелись над головой грязно-бурым дырявым шатром. Вокруг было сыро и смрадно.
Рыцари собрались на относительно сухом пространстве между трясинами и молились. Олег имел редкую возможность увидеть их без шлемов. Живых. Да еще в таком количестве. В первый раз он воочию наблюдал Черную Мессу.
В центре пентаграммы, образованной коленопреклоненными рыцарями, лежал олененок. Его детские глаза с длинными ресницами испуганно перебегали с одного бесстрастного лица на другое.
Рыцари, склонив головы в кожаных подшлемниках, ждали. Вдруг один из старших, сидящих во внутреннем пятиугольнике, издал низкий хриплый рев.
Олег недостаточно отчетливо видел, но лицо пожилого рыцаря страшно изменилось. Лиловый ореол окутал засверкавшие багровым светом глаза. Рот раскрылся в многовековой космической жажде. Рыцарь медленно поднялся на ноги. Остальные, почти не размыкая губ, завыли протяжное, дьявольское трехголосье.
Дрожащий крупной дрожью олененок заплакал. Слезы непрерывным потоком струились из замутненных предсмертной тоской глаз и капали в безразличную ко всему болотную жижу. Почти человеческий плач, разрывая монотонность ритуальной мантры, взмыл к далеким, затянутым вонючими испарениями небесам.
Руки в черных шипастых перчатках… Зажмуренные глаза с капельками слез. Хруст выворачиваемой шеи. Последний душераздирающий крик… И торжествующий рев…
Олег медленно расслабил одеревеневшие плечи и разжал сведенные судорогой кулаки.
«Жертва была принята, и теперь они идут… — он с трудом вытолкнул слова из заполненного горечью рта. — Мы должны задержать их хотя бы до вечера. Сколько с ними драков?»
«Тридцать. — Bay продолжал лежать, почти полностью скрываясь во влажной ночной траве. — И шестьдесят рыцарей. Тебе нужно взять с собой не меньше двух сотен этих вояк. — Он покосился на идущих мимо лесных братьев Радомира Меченого. — Или три сотни каких-нибудь других», — закончил он презрительно.
Олег разделял симпатию своего друга к знаменитому разбойнику и его веселым молодцам. «А что, пожалуй лесная засада понравится им куда больше, чем бой в чистом поле, да еще в толпе бывших конюхов и землепашцев», — подумал Олег и, одним рывком взлетев в седло, поскакал вдоль колонны, тихо окликая Радомира.
Слог 33
МЕЧОМ И СЛОВОМ
Все шло хорошо.
Лошади притерпелись к неожиданным исчезновениям и появлениям Bay. Молодцы Радомира, попавшие в привычную стихию лесной засады, сбросили мрачную обреченность ночного рейда. Отряд шел ускоренным маршем и с каждой минутой отдалялся от страшного будущего, притаившегося на равнине вокруг Столицы.
Каким-то образом людям стало известно, что драки, скорее всего, канули в трясину и биться предстоит только с их хозяевами. Люди расправили плечи, шаги их обрели обычную легкость, и лица, омраченные несвободой кадрового солдата, просветлели и разгладились.
— Ну что, Оле, твой волк по-прежнему не чует чешуйчатую мерзость? — улыбнулся Радомир. — С полусотней рыцарей мы шутя разберемся. Наконец-то проверим, так ли крепко они держат свои черные мечи! — Атаман погладил широкой ладонью рукоять изогнутой восточной сабли. — Я слышал, ты не раз сталкивался с ними?
— Это правда. — Олег не разделял оптимизма союзника. — Последний раз они чуть не схватили меня. Только чудо помогло мне бежать.
— Ты опять скромничаешь, — засмеялся Радомир. — Гвалт говорил мне о шести трупах и двух десятках раненых!
— Гвалт любит преувеличения. — Олег напряженно вслушивался в звуки утреннего леса. — Мне кажется, они уже близко…
Прямо под копытами лошадей возник Bay. Он незамедлительно начал чесаться и всем своим видом демонстрировал полное презрение ко всем людским битвам, сражениям и скандалам.
— Впереди просека, — сказал Олег, остановившийся было взгляд которого вновь обрел подвижность. — Рыцари идут по ней. Ящеров с ними нет. Лучшего места для засады нам не найти.
— Откуда ты все это знаешь? — удивился Радомир. — Держу пари, что минуту назад ты еще ничего не знал!
— В этом лесу у нас много союзников. — Глаза Олега по-прежнему смотрели куда-то внутрь, будто бы он прислушивался к стуку собственного сердца. — Нам нужно действовать как можно быстрее, пока она не выпустила драков, — непонятно сказал он и тронул коня, объезжая своего волка, ожесточенно ищущегося и не обращающего внимания на весь белый свет.
Радомир пожал плечами и коротко свистнул. Услыхав знакомый сигнал, разбойники принялись натягивать ослабленные тетивы луков и снимать чехлы с колчанов.
Пока Радомир расставлял своих людей вдоль зеленой стены широкой просеки, Олег проехал немного вперед, спешился и укрылся в густых зарослях. Белогрив понимающе косил умным глазом и излучал поддержку и сочувствие.
«Держись, сестренка… — шептал Олег, всем телом ощущая страшное напряжение, повисшее над лесом, — держись…»
Трава на просеке зашевелилась. Неслышно ступая мягкими лапами, появился Bay и, тихо тявкнув, метнулся к кустам.
Земля, уже несколько минут подрагивающая далеким топотом, задрожала явственно и неровно. Темная масса, возникшая в дальнем конце, приближалась дробной поступью закованных в броню рыцарских коней. Черное знамя тяжелыми складками свисало на круп передней лошади, и пышный вороной хвост казался варварским украшением пыльного, мрачного полотнища.
Олег медленно опустился на колени и закрыл глаза. Страх, задавленный тисками воли, чуть слышно завозился под ложечкой. Но другая волна, рожденная опытом бесчисленных тренировок и сотен реальных схваток, поднялась из живота, заполняя тело спокойной мощью и подвижной, пружинистой ловкостью.
Олег открыл глаза и бесшумно вскочил на ноги. Хвост рыцарской колонны только что прошел, и трава, истерзанная тяжелыми копытами, медленно распрямлялась. Невесомыми шагами лесного эльфа юноша двинулся вслед темной массе, оставившей после себя дух потных лошадей и мертвого, душного железа.
Олег физически ощутил напряжение сотни воловьих жил с трепещущими в ожидании полета легкими древками, нацелившимися стальными наконечниками в незакрытые забрала.
Звук топора гулко ударил притихший воздух, и свист стрел слился с ржанием лошадей и предсмертными хрипами. Рыцари с лязгом захлопнули забрала, но зеленые стрелы градом сыпались на них, находя щели в доспехах, впиваясь в ноги, в руки, в лошадей, не зная жалости и сожаления.
Подрубленные могучими взмахами, обрушились на конников молодые деревца, уменьшая маневр и увеличивая панику. За полминуты просека превратилась в зеленый муравейник, в котором черные железные муравьи бестолково уворачивались от обезумевших от боли и страха вороных коней.
И тогда из леса выскочили быстрые, как порывы летнего ветра, воины Радомира.
Часть рыцарей, оставшаяся верхом, пыталась их рубить, но кони, вынужденные переступать упавших,
