он проснулся и подумал: «Кто я, человек, который — видит себя во сне бабочкой, или бабочка, которая видит себя во сне человеком?..“
«Ты хочешь сказать, что я сплю? Если бы ты оказался прав! Но нет, теперь я ясно помню: шут ударил меня ножом в спину… А ты помнишь казнь? Ты дрался с палачом на эшафоте, а потом прилетели люди на драконе, и на вас бросились полчища троллей! Помнишь? Ты держал Виолу за руку, а она немного хромала…»
«Довольно! Я ПОМНЮ ВСЕ ЭТО! И еще я помню, как ее убили… За минуту до меня!»
«Прости… Я не знала… Значит, Олегу теперь совсем плохо: и я, и Виола… Я все-таки думаю, что мы умерли… Очень уж пусто все. Хотя нет! Слышишь? Кто-то приближается!»
«Меня зовут Летта! Вы тоже ничего не видите, или вместе с глазами мне выжгли зрение?»
«Мы тоже ослепли. Темно, как в чреве дракона».
«Летта, как ты думаешь, мы живы?»
«Лично я жива. Весь вопрос, та ли это жизнь…»
«Ты тоже ударилась в философию! А я просто хочу понять: увижу я его еще или нет? Я так хотела родить ребенка… А теперь, что теперь???»
«Не плачь. Что бы ни было, но события сдвинулись с мертвой точки. Мне кажется, я слышу сразу два новых сознания. Только не падай в обморок…»
«Олег!!! Я здесь! Я — Ксана!..»
«Здравствуй, любимая! Почему столько слез в твоих мыслях? Мы вместе, а значит, не все так плохо. Со мной Виола. Мы услышали друг друга уже давно. Она тоже считает, что не все потеряно».
«Виолка! Ты простишь меня, правда?»
«За что, Алекс? Ты здорово дрался! Просто их было слишком много… Я так любовалась тобой… Ты не знаешь, зрение вернется к нам?»
«Есть у меня одна гипотеза, но сначала я бы хотел выслушать твоего брата».
«Что может сказать странствующий менестрель? У меня в сознании крутится отрывок песни: „… все же конец наш — еще не конец: конец — это чье-то начало!“ На данный момент я скорее жив, чем мертв. Привет, Летта. Я часто вспоминал тебя. Мне всегда казалось, что нас связывает нечто большее, чем мимолетное приключение! Я оказался прав. И Ксана сразу прониклась к тебе дружескими чувствами. Верно, Ксана?»
«Да. При других обстоятельствах я была бы счастлива встретить всех вас. Но сейчас все слишком страшно. Я не могу избавиться от мысли, что мы все мертвы! Правда, вот Алекс считает, что мы спим…»
«Нет, я считаю, что мы спали раньше. А теперь сон заканчивается».
«Сон? Предположение не хуже других. Только вот вопрос: ЗАЧЕМ? Что ты на это скажешь?»
«Думаю, это такой экзамен. Молодого человека погружают в транс, моделируют в его голове какую-то ситуацию и смотрят, как он будет выкручиваться. После серии таких тестов делается вывод о пригодности к взрослой жизни».
«А непригодный материал списывается в утиль?»
«Ну нет, наверное…»
«То есть ты считаешь, что мы не только не умерли, но и не жили? Спасибо, утешил!»
«Это может быть правдой, но мне это не нравится».
«Погодите, но тогда вполне может оказаться, что спит только один из нас. Остальные на самом деле не существуют».
«Мальчики, вы меня пугаете!»
«Что-то уж больно длинный получается у них экзамен. Каждый из нас помнит как минимум пятнадцать лет своей жизни. И совсем не помнит, что было до того, как мы заснули».
«Ну, может быть, эксперимент проводится в ускоренном временном ритме. Откуда, кстати, мы знаем такие вот слова: „эксперимент“, „моделировать“, „временной ритм“ или, скажем, „тест“?»
«В таком случае мы должны были уже проснуться».
«И начать душить экзаменаторов. За предательство. Каково мне будет узнать, что Ксана на самом деле не существует?»
«Может быть, в той жизни у тебя есть другая девушка?»
«Да чушь это все! Подобный экзамен должен быть кратковременным и состоять только из тестовых ситуаций. А у нас за плечами целые жизни. Я думаю, не Экзамен, а Школа или, на худой конец, Стажировка».
«Очень может быть. Один очень мудрый дракон сказал мне перед смертью: „Прежде чем уйти, ты должен Знать и Уметь“.
«Алекс, твой дракон говорил тебе что-то о неизбежной встрече шестерых носителей Особой Миссии. Сколько нас здесь?»
«По-моему, пять».
«Уже шесть».
«Сан, это ты? Ты позволил им себя убить?»
«Я честно пытался не позволить. Но сотня троллей — слишком много для одного уставшего меченосца. Впрочем: „Все, что ни делается, — все к лучшему!“ Мы снова вместе. И есть надежда понять наконец, что же нам делать?»
«Погодите! У меня появилась бредовая мысль. Вслушайтесь в наши имена:
Виола — Олег — Летта — Виолетта-Алекс — Ксана — Сан — Алексан!!!»
«Поразительно знакомые имена!»
«Это что же получается? Я — не я?»
«И хата не моя! В смысле тело…»
«Что-то в этом есть!»
«Опять все запутывается. При чем тут имена?»
«Слушайте, по-моему, начинает светлеть».
«Слава Богу! Сейчас нам все объяснят!»
«И поместят в дом для душевнобольных умерших».
«Ты соображаешь, что говоришь?»
«А ты говоришь, как будто что-то соображаешь!»
«Господи, мальчики, замолчите вы наконец!»
«Просто у них эйфория, принцесса! Временный выход из тела часто сопровождается душевным подъемом!»
«Ребята, это был не наш голос!»
«Ну так уж и не ваш. Меня зовут Александр. И к половине из вас я имею самое непосредственное отношение».
«А я к другой половине. И имя мое вы отгадали минуту назад»:
«Виолетта?»
«Или для краткости Ви».
«Как-то нехорошо знакомиться в темноте! Почему мы ничего не видим?»
«Во-первых, мы с вами знакомы уже несколько дней, а во-вторых, вы находитесь в слое, где спящие не обладают зрением».
«Спящие? Вы вселяете в нас надежду! А нельзя нам вернуться назад? Ну в тот слой, где мы зрением обладаем?»
«А заодно слухом и вкусом!»
«И осязанием!»
«Вы совсем не помните четыре последних дня? Ну вспоминайте: дом-ловушка на Восточном Тракте. Зал с толпой рогатых солдат. Дракон, свалившийся им на головы. Вспоминаете? Ксана, уж ты-то должна вспомнить нас с Алом! Помнишь, как мы спасали тебя от насильника-рогоносца?»
«Да! Я вспоминаю! Но ведь вы — эльфы?»
«И эльфы тоже. Ладно, завеса уже приподнялась и колдовство Нефритовой пещеры отпускает ваши сознания! Вернемся в Лэйм?»
