– А вот у тебя «пометы».
– «Пометы» нема, есть только «фляжка».
– Ну тогда иди отсюда! – грубо сказал Бараско. – И банку нашу отдай. Из банок они украшения делают, – сказал он, обращаясь к Косте, – и продают туристам втридорога.
– На «пометы», на, – согласился абориген. – Но за нее банка и два жетона.
– Одним обойдешься, – сказал Бараско. – Отдай ему одну монету.
Обмен состоялся, и абориген тотчас исчез, оставив им, как показалось Косте, кусочек глины на веревке, чтобы носить на шее.
– Что это такое?
– Одноразовая шапка-невидимка. Пригодится за пять рублей-то, – произнес Бараско и полез по склону бархана.
– А почему они деньги называют жетонами? – Костя лез следом.
– Да потому что у них только устанавливается вычислительная система. А деньги им нужны для обозначения количества продуктов.
– Дикари, однако, – заметил Костя.
– Сейчас увидишь, какие это дикари… – пообещал Бараско и уверенно повел его на северо-восток, где, по его словам, находилось аборигенное поселение Красноводск.
– Конечно, это не наш Красноводск, просто мы его так называем, – объяснил он. – Мне там свидание назначено.
– Вот для чего я тебе был нужен, – догадался Костя, – чтобы добраться сюда?
– Не совсем.
– А для чего? Ты же бывший полицейский.
– Я уже был им пять раз. Мне просто некуда деваться. Каждый раз, когда немцы появляются, они заставляют меня ходить с ними по Зоне. Потом меня как бы убивают. И все повторяется заново.
– Врешь ты все! – сказал Костя.
– Нет, – Бараско сел на землю и загреб жменю песка. – Ты изменил течение времени. Здесь раньше все было стабильно из года в год. Сталкеры занимались своим делом, немцы своим, военные думали, что все контролируют. Никто никому не мешал. Немцы искали свое, мы – свое, потому что не видели друг друга. А теперь все зашевелилось, и время стало течь, как этот песок. Разорван круг зависимостей только потому, что тебя выбрал «анцитаур» – в общем-то, постороннего человека, даже не сталкера. Дыра должна открыться. В Дыре есть лекарство для моей дочери. Большего мне и не надо.
– Врешь, ну ведь врешь! – закричал Костя. – Наверное, ты думаешь, меня так просто можно облапошить?!
– Эх, парень, парень, ничего я не думаю. Я давно уже устал здесь бродить. Жизнь оказалась слишком сложной. Многое в ней запутано. Порой то, что кажется явным, на самом деле ничего не стоит. Так что не руби с плеча. Впрочем, ты свободен, можешь идти в бронепоезд и катиться в свой коммунизм.
– Не-е-е… – разочарованно выдавил из себя Костя. – Я с тобой.
– Ну смотри, – равнодушно заметил Бараско, – не пожалей…
Между тем, они даже не подозревали, что их жизнь висит на волоске. За девяносто километров к востоку, в густых черниговских лесах генерал Лаптев расправлялся с капитаном Чепухалиным. Сам Чепухалин вряд ли понимал, что с ним происходит, потому что в него вселился дух неизвестного нам существа. Нельзя сказать, что Чепухалин не контролировал события, кое-что он соображал, конечно. Но соображал он как бы с точки зрения этого существа. Кстати, существо это принадлежало к первой группе «камбунов». Всего групп было девять. Стало быть, навстречу с Чепухалиным послали самого грозного и опытного «камбуна» по имени Гайсин. На время Гайсин стал Чепухалиным, а Чепухалин, в свою очередь, стал Гайсином. Это взаимопроникновение принесло страшные плоды, ибо окончательно надорвала и без того измученную фантазированием психику Чепухалина.
Особенностью Гайсина было то, что он не мог существовать в относительно слабом магнитном поле Земли. Для Гайсина подобное магнитное поле было скорее линейным, чем закрученным. И конечно же, Егора Чепухалина в таком состоянии не застрелили, и не могли застрелить.
Впрочем, вначале дело приняло печальный оборот, ибо ни один смертный не может противостоять трем БТР-90. Кроме того, не меньше роты солдат с автоматами, пулеметами и минометами залегли окрест и держали под прицелом все входы и выходы столовой.
– Сдавайся, Чепухалин! – кричал, распаляясь, генерал Лаптев. – У меня времени нет возиться с тобой, у меня горячая линия с верховным.
– А х… тебе на рыло! – высунулся Чепухалин в окно.
Генералу Лаптеву только этого и надо было.
– Огонь! – заорал он.
Все три БТР-90 ударили из тридцатимиллиметровых пушек по этому окну, а солдаты выпустили туда же не меньше чем по рожку патронов.
Когда стих грохот, а пыль еще витала в воздухе, генерал Лаптев спросил в свой матюкальник:
– Ну что, сучонок, мало тебе?
Капитан Чепухалин не ответил. Он висел под потолком, вцепившись в крюк, и в левом ухе у него сильно звенело, поэтому он ковырял в нем пальцем. Временно он превратился в человека-паука. Тело его, и без того измученное службой, фантазированием и писание романов, стало сухим и невесомым, как у насекомого.
– Эй!.. – обрадовался было генерал Лаптев. – Супостат!.. Живой?..
Генералу действительно с минуту на минуту должен был позвонить сам президент России – Дмитрий Медведев – и санкционировать выполнение или невыполнение плана «Дыра». К этому времени генералу надо было любыми способами разобраться с сумасшедшим Чепухалиным.
«Его следовало еще три года назад списать за то, что он едва не запустил ракету РС-20 на Вашингтон, – думал генерал Лаптев. – Сейчас у меня не было бы никаких проблем, и сидел бы я уже давным-давно в Москве. А может быть, надо было сделать так, чтобы он ее все-таки запустил?» Генерал Лаптев до сих пор мучился сомнениями.
А дело было так: Чепухалин проникся ненавистью к америкосам, которые засели в Вашингтоне. Оно-то, конечно, может, и правильно – нехуй всем светом править и всем свою волю навязывать, особенно свой либеральный западный монетаризм,[13] который привел к мировому кризису. Чепухалин как раз вынашивал идеи романа «Развалины Пентагона одобряю». Роман у него никак не получался, потому что Запад снова стал любить Маркса и социализм, а у нас Маркса обосрали с ног до головы, а заодно и его теории, забили на прибавочную стоимость. И получалось, что всех в нашей стране в очередной раз предали. А вот если бы не предали и мы бы стояли насмерть, какими мы сейчас были бы правильными и сильными – хотя бы чисто морально. Так примерно рассуждал Чепухалин. Правильными, нищими, но сильными, как арабы! Роман выходил все больше чисто теоретическим, с большими рассуждениями и глобальными выводами о вечной несправедливости, а зрительные образы ускользали. Поэтому решил Чепухалин вначале запустить ракету и сотворить развалины, а потом на свежем материале написать роман. Три месяца он готовился. Развелся с Варварой. Но даже и тогда не решился бы, однако совершенно случайно нашел ключи от командного пункта – сам же генерал Лаптев спьяну их и потерял. А потом так же случайно, по пьянке, выиграл в карты у соседа программу запуска ракет. Все у него вышло, никто ничего не заподозрил. Проник он в командный пункт, запустил программу, нажал красную кнопку, а ракеты не взлетают. Стал разбираться. И оказалось, что в пусковой установке отсутствуют аккумуляторы. Как потом выяснилось, начальник третьей смены их пропил еще полгода назад. «Все равно ракеты никто не пускает и никогда не запустит, – объяснил он потом генералу Лаптеву. – Третьей мировой не будет! Это политический факт!» Побежал Чепухалин в гараж за аккумуляторами, а по дороге нос к носу столкнулся с генералом, который искал потерянные ключи. А так как Чепухалин его ненавидел после лейтенантской жизни, то взял и выложил, как на духу, какой бардак творится в его части и куда и зачем он, собственно, бежит – за аккумуляторами, естественно, чтобы развалить Пентагон к едрёне фене. Разумеется, генерал Лаптев пришел в ужас. Начальника третьей смены, как пацифиста, отдали под суд, а Чепухалина хотели даже наградить за проявленную бдительность, но в предыдущих его действиях с ключами и программой пуска заподозрили злой умысел и решили сор из избы не выносить, а перевести капитана из РВСН
