— Да, мадам.
— Но без участия мсье де Морепа?
— Он мой враг. Кроме того, я отношу его к тем, кто будет способствовать гибели Франции не по злому умыслу, но по своей несостоятельности.
— Вы строго судите человека, к которому все благосклонны.
— Он больше, чем просто премьер-министр, мадам, и потому вокруг него немало льстецов.
— Если Вы желаете встретиться с королем без участия мсье де Морепа, боюсь, Вам придется трудно. Его Величество ни шагу не делает сам без своего главного советчика.
— Я готов служить Вашим Величествам до тех пор, пока Вам это будет угодно, но я не являюсь Вашим подданным и повиновение с моей стороны — акт добровольный.
— Мсье, — прервала его королева, которая в тот период не могла подолгу оставаться серьезной, — где Вы родились?
— В Иерусалиме, мадам.
— А… когда?
— Ваше Величество простит мне слабость, присущую многим. Я не люблю говорить о своем возрасте. Это плохая примета.
— Ну, а мои секреты раскрыл Королевский альманах. Прощайте, мсье, Вам передадут волю короля.
Это был конец аудиенции. Мы вышли, и по дороге домой Сен-Жермен заметил:
— Я сразу собираюсь покинуть Вас, мадам, и надолго. Во Франции я задержусь не более чем на четыре дня.
— А почему Вы решили уехать так скоро?
— Королева передаст Его Величеству все, что я рассказал ей. Людовик XVI, в свою очередь, перескажет это мсье де Морепа, тот подпишет приказ о моем аресте (lettre de cachet) и передаст его шефу полиции. Я знаю, как делаются подобные дела, и совершенно не хочу оказаться в Бастилии.
— А для Вас разве это что-либо значит? Вы и в замочную скважину проберетесь.
— Я предпочитаю обходиться без чудес. Прощайте, мадам.
— Но если Вас призовет король?
— Я вернусь.
— А как же Вы узнаете?
— У меня есть свои каналы, не волнуйтесь об этом.
— Но я-то буду скомпрометирована!
— Нет, прощайте.
Он ушел, предварительно сняв мою ливрею. Я страшно волновалась. Я пообещала королеве, что не покину дворец, чтобы быть рядом с ней, если понадоблюсь…
Через два часа ко мне пришла от имени Ее Величества мадам Мизери. Такая быстрая реакция не предвещала ничего хорошего. У Марии-Антуанетты я застала Его Величество. Королева была смущена. Людовик XVI, напротив, очень открыто встретил меня, подошел, изящно поцеловал руку, как он умел это делать, когда был в хорошем настроении, и спросил:
— Мадам д'Адемар, что Вы сделали с Вашим волшебником?
— С графом Сен-Жерменом, сир? Он отбыл в Париж.
— Он серьезно растревожил королеву. Прежде он говорил Вам что-либо подобное?
— Не так детально.
— Мы не сердимся на Вас за это, ни я, ни Ее Величество. Ваши намерения нам хорошо известны. Но как мог незнакомец осмелиться предсказать нам такое! И, кроме того, он зря скрывается от мсье Морепа, этот достойный гражданин знает, как закрыть глаза на личные неприязни перед лицом интересов монархии. Я поговорю с ним об этом, и, если он посоветует мне встретиться с Сен-Жерменом, я так и сделаю. Граф умный и способный человек — еще мой дед наслаждался его обществом. Но сначала я хотел бы заверить Вас, что независимо от последствий незаурядного поведения этого таинственного человека Вас никто и ни в чем обвинять не будет.
От такого проявления доброты, а королева говорила со мной не менее ласково, чем король, глаза мои наполнились слезами. Я вернулась к себе немного успокоенная, но совершенно озадаченная поворотом этого дела и втайне поздравила себя с тем, что Сен-Жермен все правильно предсказал.
Еще через два часа я все еще сидела у себя в комнате, погруженная в раздумья, когда в дверь постучали. Я услышала непривычный шум, почти сразу обе створки двери распахнулись, и слуга объявил монсеньора графа де Морепа. Я поднялась навстречу с большей поспешностью, чем если бы это был король Франции. Премьер-министр вошел с улыбкой.
— Извините, мадам, за бесцеремонный визит, — сказал он, — но я должен задать Вам несколько вопросов. Из вежливости я сам пришел к Вам.
Придворные того времени были очень галантны с дамами, чего не скажешь о нынешних после бурных событий, перевернувших все вверх дном. Я ответила по этикету, и, закончив со вступлением, Морепа перешел к делу.
— Итак, вернулся наш старый друг, граф Сен-Жермен?.. И снова за старое, снова плутовать.
Я готова была прервать его, но премьер-министр остановил меня молящим жестом и продолжал:
— Поверьте мне, я знаю этого проходимца лучше Вас, мадам. Меня удивляет лишь одно: за эти годы я так сильно постарел, а Ее Величество убеждает меня, что графу на вид не дать более сорока лет. Но как бы то ни было, нам надо знать, откуда у него такая информация… Он, конечно, не оставил Вам своего адреса?
— Нет, мсье.
— Мы найдем его, у наших полицейских ищеек хороший нюх… Далее… Король благодарит Вас за рвение. Ничего страшного с Сен-Жерменом не произойдет, мы просто посадим его в Бастилию, там его будут кормить, его ждет отдельная теплая камера, а он нам расскажет, откуда в его распоряжении оказались такие тревожные факты.
В это время дверь моей комнаты с шумом открылась и вошел… граф Сен-Жермен! Я вскрикнула, мсье Морепа поспешно поднялся, выражение его лица изменилось. Чудотворец приблизился к нему и произнес:
— Господи, граф де Морепа! Король попросил Вас дать ему совет, а Вы думаете только о своем благополучии. Вы помешали мне встретиться с монархом и тем самым погубили монархию, ибо время, которое я могу выделить для Франции, ограничено, и это время истекло, я не появлюсь здесь ранее, чем через три поколения. Я рассказал королеве все, что мне было дозволено рассказать ей, королю я поведал бы много больше. К сожалению, между мной и Его Величеством встали Вы. Когда страшная анархия охватит всю Францию, мне не в чем будет себя упрекать. Вы уже не увидите этих ужасов, но Вы останетесь в памяти людей человеком, который способствовал этой анархии… Вам не будут поклоняться потомки, Вы бездарный и легкомысленный министр! Вас будут вспоминать в числе тех, кто привел империю к гибели!
Сказав все это на одном дыхании, Сен-Жермен повернулся к двери, вышел, закрыл ее за собой и исчез».
Все попытки найти графа были тщетны, заключает мадам д'Адемар…
Мадам д'Адемар в своих воспоминаниях о жизни Сен-Жермена, этого «чудо-человека», воспроизводит переписанные с одного из писем графа пророческие строки о падении французского престола[2].
