невероятных приключениях в далеких странах или об историях из личной, интимной жизни великих людей, французских и иных королей, с которыми, как он заявлял, ему доводилось встречаться и при дворе которых бывал сам. А однажды даже обмолвился, что владел посохом или жезлом, с помощью которого Моисей извлек воду из скалы. При этом ничтоже сумняшеся добавил, что посох ему подарили в Вавилоне. И тут же сыграл коротенькую мелодию на клавикордах. На вопрос, что это за музыка, граф небрежно отвечал, что не знает и что в первый раз он ее слышал при вступлении Александра Македонского в Вавилон.
Авторы мемуаров, рассказывающие обо всем этом, теряются в догадках, каким же свидетельствам графа можно доверять. Поразмыслив, приходили к выводу, что большинство рассказов Сен-Жермена взяты из каких-либо источников, например из мемуаров Брантома, Сен-Симона и других воспоминаний, тогда уже вполне доступных. Но, с другой стороны, сведения, сообщаемые им, были столь точными, а знания столь необыкновенными, превосходными во всех отношениях, что слова его обладали особой силой убеждения. И ему верили.
Если восстановить некоторые из его рассказов, то тем самым можно заполнить, хотя и косвенно, кое- какие прорехи в его собственной лоскутной биографии и в жизни тех, кто с ним был знаком и мог общаться.
Знаток истории, почитавшийся к тому же как маг и чудотворец, Сен-Жермен умел использовать впечатление, которое производил своими рассказами о случаях из жизни давно умерших исторических деятелей, как, впрочем, и о современниках. Одной из тех, кто поддался его чарам, была всесильная фаворитка Людовика XV мадам Помпадур. Ему была хорошо известна ее собственная история возвышения при дворе.
…В Париже в 1730 году мадам Лебон, модная тогда гадалка, вглядывалась в карты, пытаясь увидеть судьбу сидящей перед ней клиентки, затем повернулась к ней и на минуту задумалась.
Клиенткой была мадемуазель Пуассон, красавица и большая кокетка, дочь мясника, жена поставщика продуктов.
Молодая женщина держала за руку очаровательную девочку девяти лет, Жанну-Антуанетту, разодетую, как тогда одевали детей, — иными словами, как взрослая. Именно ее судьбу и пыталась прочитать гадалка.
Мадам Лебон помолчала минуту, а потом изрекла:
— Ваша дочь, мадам, не станет королевой, но станет почти королевой…
Опьяненная счастьем, мадам Пуассон поцеловала ребенка со слезами радости на глазах.
— Маленькая королева! Маленькая королева! Любой француз того времени сразу бы понял, что значит быть «почти королевой». Это означало, что Жанна-Антуанетта когда-нибудь станет любовницей короля! Счастье, о котором мечтали многие матери для своих дочерей…
Многие «осчастливленные» имели мужей, которые в те времена легких нравов мирились с таким положением.
Но Людовик XV, в отличие от своих предшественников, несмотря на свои двадцать лет, обожал только свою жену Марию Лещинскую. Она родила ему пятерых детей, и, казалось, король не собирался устанавливать должность вице-королевы или почти королевы, как это делал Людовик XIV. Все это придет позже…
Но Жанне-Антуанетте было только девять лет, так что до исполнения предсказания мадам Лебон впереди было несколько лет… Месье Пуассон, по его собственным словам, «отец будущей шлюхи короля», в это время скрывался от правосудия в Бельгии, так как во Франции был приговорен к повешению за одно крупное мошенничество. Он оставил мадам Пуассон выпутываться из его дел, предполагая, со смирением и грустью, что такая красотка быстро устроит свою судьбу. И он был прав. Вскоре она сошлась с богатым откупщиком — месье Ленорманом де Турнеэм, который принял ее в свой дом с двумя детьми. Он ни на минуту не сомневался в предсказании мадам Лебон, и маленькая Жанна-Антуанетта воспитывалась, как будущая «почти королева». Месье Желиотт обучал ее игре на клавесине, месье Гебоде — танцам, а знаменитый Кребийон учил искусству декламации.
Она стала красавицей, какую и вообразить нельзя: великолепная белоснежно-перламутровая кожа, на которой не было видно теней, так как она сама как бы светилась. И потом можно было прибавлять и прибавлять прилагательные в превосходной степени… Идеальный овал ее лица восхищал, глаза с золотистыми искорками, сочные губы, которые она покусывала время от времени, чтобы оживить их цвет, густые светло-каштановые волосы, тонкая и гибкая талия, хрупкое тело, но округленное там, где положено… К тому же молодая девушка была то спокойна, то весела, то лукава, то рассудительна — и всегда остроумна. Ее ум и уверенность в собственной правоте всегда слышались в ее речах. Настоящая маленькая королева!
Но сначала она досталась не королю. Месье Турнеэм, желая иметь постоянно перед глазами это произведение искусства природы, в марте 1741 года выдал Жанну-Антуанетту за своего племянника — казначея монетного двора Нормана д'Этиоля. За девушкой он дал богатое приданое, дом в Париже и право на пользование замком рядом с лесом Сенар. Ее муж не только был некрасив, но и не придавал никакого значения предсказанию гадалки. Он громко хохотал, когда его жена при нем охлаждала пыл множественных ухажеров, заявляя:
— Я никогда не изменю моему мужу, если только с королем.
Жанна-Антуанетта как раз верила картам. И уже долгие годы была влюблена в Людовика XV…
Король охотился в лесу Сенар. На месте общего сбора, на огромной поляне, собрались жители окрестных замков, которые должны были следовать за охотой. В первых рядах была мадам Норман д'Этиоль, одетая во все розовое. Она держала в руках поводья горячей лошади, запряженной в элегантный маленький фаэтон небесно-голубого цвета.
Вокруг было очень шумно. Кроме приглашенных на поляне находились на привязи две или три сотни собак, за которыми следили доезжачие на лошадях (доезжачий — старший псарь) и специальные слуги. Появилась карета короля, запряженная восьмеркой лошадей, в окружении личной охраны. Впереди кареты ехали жандармы, позади — мушкетеры. Оруженосцы, пажи и конюхи шли рядом с каретой, а поодаль, за кортежем короля, катила целая вереница экипажей. Поляна расцвела красным, голубым и золотым цветом. Король вышел из кареты и, прежде чем сесть на коня, оглядел всех присутствующих. Глаза его задержались на красивой женщине в розовом. Уже не впервые он обращал на нее внимание. Каждый раз, отправляясь на охоту в лес Сенар, он был уверен, что увидит маленький голубой фаэтон.
Как и обычно, перед тем как протрубили начало охоты, мадам д'Этиоль старалась быть на глазах у короля. И он опять обратил внимание на красавицу в розовом, которая не опускала глаз, когда он на нее смотрел. В этот же вечер, возвращаясь с охоты в карете с мадам Шатору, они разговорились об «этой д'Этиоль». «Краса Парижа» жила, казалось, вне общества, но принимала у себя писателей, философов, нескольких откупщиков налогов… Знает ли король, что она влюблена в него? Она отказывается обманывать своего простака мужа, так как бережет себя для короля! Король слушал все это и улыбался, он был польщен.
— Сегодня, — продолжила мадам Шатору, — она мне показалась даже красивее обычного…
В замке д'Этиоль узнали новость, которая потрясла даму в розовом: король серьезно заболел и слег в Меце. Все королевство молилось за него. Луи был совсем плох и не надеялся выжить. Он исповедовался, сделал необходимые распоряжения и отослал мадам Шатору. Через неделю ему вдруг стало лучше, он начал выздоравливать и вызвал обратно фаворитку.
— Ах, он опять с этой… — злились простолюдинки, — пусть только опять заболеет, мы не будем за него молиться!
Но заболел не король, а мадам Шатору. Она умерла через пять дней после возвращения в Версаль. Место «почти королевы» было свободно…
Король казался безутешным, и, чтобы его развлечь, камергер Бине, дальний родственник мадам д'Этиоль, пересказывал ему последние сплетни. Все женщины Парижа оспаривали сердце Его Величества. Как описывал один хроникер, число соискательниц было огромно. Все, что могли природа и искусство использовать для успешного соблазнения, было использовано. Торговцы, парикмахеры, портные работали днем и ночью. Все женщины вдруг стали вдовами и готовились к новому «замужеству». Никогда еще не продавали столько ткани, лент, кружев, украшений и духов. Все мыли и чистили перышки, чтобы быть наготове…
