Язык образа – исконный, подлинный язык мысли. Механизмы речи включаются потом.
Существует масса свидетельств, что научные открытия приходят к учёным сперва в виде некого целостного внутреннего образа, а уже позже облекаются в язык разума – речь. Вот что писал, например, Эйнштейн: «Слова, написанные или произнесенные, не играют, видимо, ни малейшей роли в механизме моего мышления. Психологическими элементами мышления являются некоторые, более или менее ясные знаки и образы». Образы были у него зрительными, слуховыми, а иногда и двигательными. А бывало, в нем просыпалось так называемое синестетическое восприятие: подобно Скрябину или Дебюсси, он «видел» звук и «слышал» цвет. Слова же подыскивались тогда, когда знание надо было передать другим. Когда Эйнштейн в своих теоретических построениях перешел от обычного пространства к искривленному, он, еще не зная, как это будет выражено математически, говорил, что представляет себе такое пространство в виде гигантского моллюска. Каким бы сложным ни было математическое рассуждение, говорил он, у него не возникнет ощущения, что он его понял, пока оно не будет восприниматься как единое целое. Эйнштейн утверждал, что теория относительности выросла из его подростковой фантазии, когда он пытался зрительно представить себе, на что была бы похожа реальность, если бы «он ехал на конце светового луча».
Почти так же описывает свой мыслительный процесс другой ученый и гений – загадочный Никола Тесла. Он пишет, что всегда мыслил образами, а не словами. «Мне было около семнадцати лет, когда я стал серьезно думать об изобретениях. Тогда, к моему огромному удовольствию, я заметил, что могу очень легко визуализировать. Мне были не нужны модели, рисунки или эксперименты. Я мог рисовать их в моем сознании. Так бессознательно я пришел к тому, чтобы разработать новый метод материализации изобретательских идей и концепций, полностью противоположный чисто экспериментальному и, по моему убеждению, столь же быстрый и эффективный». Однажды Тесла пытались поймать на его утверждении, что для него нет никакой разницы, запускать ли свою турбину «в мыслях» или испытывать в мастерской. Для того, чтобы доказать это, Тесла «построил» одну воображаемую турбину в своем мозгу, а другую заказал по-настоящему. Обе машины были запущены одновременно. Через месяц после этого Тесла разобрал свою воображаемую турбину и точно указал те детали, которые износились или разрушились. Когда разобрали и осмотрели реальную машину, оказалось, что описание Тесла каждой детали точно совпадало с тем, что обнаружилось в реальной машине!
Гениальный Моцарт утверждал, что сначала он сочинял музыку в голове, а затем просто «переписывал» ее на бумагу. Он писал, что мог рассматривать музыку мысленным взором, как прекрасную картину или статую. К тому моменту, когда её надо было записать на бумагу, она уже была практически готова в воображении.
Что же касается многозначности образов, которая очевидна, то в этом отражается фундаментальное свойство реальности – «всё во всём». Всё связано со всем и всё содержится во всём; каждое явление несёт информацию обо всём мире. Вероятно, каждую вещь в мире и каждый процесс можно осмыслить огромным, если не бесконечным, числом способов. Наш разум, который по сравнению с миром ещё совсем молод, просто не в состоянии вместить все значения, которые демонстрирует каждое явление, он берёт только то, до чего дорос интеллект.
Сегодня мы способны понять и осмыслить реальность, только разбив её на условные части и обозначив словами. Однако человеческий язык сам по себе представляет некий код. «Язык» окружающего мира универсальнее человеческого языка. Вот восходит солнце и впереди новый день, и это понятно всем людям, которые говорят на самых разных языках, и это понятно даже глухонемому, и это понятно не только людям, но птицам и животным, цветам и деревьям. Смысл восхода настолько всеобъемлющ, что я могу это только почувствовать, а мой разум, основанный на языке, способен ухватить каждый раз только малую толику его.
И сновидения, и явь разговаривают с нами напрямую чувственными образами, а мы сами, анализируя происходящее, думая, что расшифровываем смысл событий, наоборот, зашифровываем их, переводим их в абстрактную знаковую систему, которой оперирует разум. Сновидения вовсе не зашифрованы и явь не закодирована, это мы их шифруем и кодируем, когда пытаемся осмыслить и проанализировать. Реальность сна и яви говорит с нами на универсальном языке чувственных образов, а мы переводим его на язык слов, который, конечно же, вторичен.
Смысл, который мы обнаруживаем в сновидениях, это своеобразное создание карты. Местность одна, а карт можно создать сколько угодно. Всё зависит от того, что именно на этой местности требуется описать. Современная физика утверждает, что каждая элементарная частица атома состоит из всех остальных его частиц, что каждая точка пространства несёт информацию обо всём пространстве. Восходит солнце, и в этом восходе содержится информация и о круговороте космоса, и о жизни звёзд, и о временах года на земле, и о просыпающейся навстречу новому дню природе, и о человеке, вспоминающем свое сновидение.
Именно это «всё во всём» объясняет существование множества разнообразных теорий, касающихся функций сновидений. Так, согласно Фрейду сон ослабляет цензорский контроль «я» над бессознательным и даёт простор для развития всевозможных фантазий, направленных на удовлетворение желаний. По Фрейду каждое сновидение, даже беспокойное и кошмарное, является попыткой исполнения какого-либо внутреннего влечения, хотения. По Фрейду, для «Оно» нет разницы между удовлетворением желания в физическом, чувственном мире и в мире сна. На самом деле все серьёзные исследователи психики сходятся на том, что сновидение – полноценное психическое явление, которое во многом равносильно яви. На таком представлении основана практика психоаналитиков, использующих сновидения пациентов для выявления их психологических проблем.
Юнг считал, что причиной возникновения снов является восполнение тех аспектов личности, которые оказались неуравновешенными, то есть, что каждое сновидение говорит о том, чего не хватает для целостности. Поэтому в сновидении всегда есть подсказка или даже непосредственная возможность для устранения проблем неустойчивости жизни наяву. Юнг утверждал, что для расшифровки сновидений наиболее важна индивидуальная ситуация, а не фрейдовский поиск постоянных мотивов, таких как пенис или женская грудь.
Есть достаточно убедительные работы, в которых показано, что каждое сновидение содержит сведения о физическом состоянии тела. И так далее и тому подобное. Правы и первые, и вторые, и третьи. Хотя «местность», которую описывают все эти разные учёные, одна и та же, каждый создаёт для неё свою собственную карту.
Язык, на котором говорят сновидения, – это чувственные образы мира: зрительные, слуховые, осязательные и так далее. Это тот же самый язык, на котором говорит с нами реальность наяву. Выходит, что научиться «читать» (понимать) сны и научиться «читать» (понимать) явь – по сути, одно и тоже. И то и другое «пишется» одним и тем же универсальным для всего человечества языком. Природа ничего и никогда от нас не скрывает, она предельно откровенна, поэтому так бесконечно разнообразны смыслы, стоящие за каждым образом. Задача разума постепенно, по мере собственного развития разобрать бесчисленные сокровища смыслов, которыми наполнен каждый образ.
Сновидение – «сномышление»
Мы занимаем в мире совершенно особое положение только потому, что обладаем способностью мыслить. И цветы на лугу чувствуют восход и заход солнца, а животные осознают опасность и адекватно на неё реагируют, но только человек знает, что он знает.
Чувственное восприятие и мышление – две стороны человеческого сознания, и трудно представить их раздельно. Правда уже философы древней Греции отделили одно от другого, но то был просто неизбежный этап в исследовании процесса познания, который проделывает путь от живого созерцания к абстрактному мышлению.
Про чувственное восприятие говорят, что оно интеллектуально по своей природе. Его можно считать предмышлением – первой ступенью человеческого познания. Недаром физиологи называют глаз частью мозга, вынесенной на периферию. Первичные чувственные данные – это данные непосредственной живой осведомлённости, а всё прочее, от строения атомов до устройства нервной системы человека, – это умозаключения, уводящие от непосредственного живого опыта.
Парадокс в том, что, приобретая разум, поднимаясь на высочайший уровень постижения реальности, мы одновременно удаляемся от неё. По сути, мышление – это процесс описания уже существующего описания, это карта карты, а человеческий язык – основной инструмент разума – бесконечно скуден по сравнению с
