На территории сна

вытащить оттуда ключи, и так далее. Я не смогу обнаружить на себе красное платье, если до того я его на себя не надела, предварительно купив или, скажем, получив в подарок. Жизнь в сновидении протекает по- другому: вот я в комнате, услышала что-то с улицы и тут же обнаруживаю себя уже на крыльце; вижу струю газа, едва успеваю подумать о грозящем пожаре, как в следующее мгновенье ощущаю себя бегущей от дома с пламенем за спиной. В сновидении словно наяву всё живёт и движется, но живёт прерывисто. Так в кинофильме или в романе один эпизод сменяет другой. И так же как в кино разрозненные эпизоды сновидения связаны единым сюжетом.

Что же касается смысла, то практически все исследователи снов утверждают, что природой сновидений является множественность значений и уровней значения в едином сюжете, что не бывает сновидений с одним смыслом. Объясняется это тем, что при анализе снов проявляются свойства самого мышления, а ему присущи абстрагирование, обобщение, опосредствование и тому подобное. Да и сама природа сновидений способствует этому, ведь она обусловлена тем, что образы сновидений идеальны – все они лишь знаки, поэтому одному и тому же сновидению можно легко приписать несколько разных значений. Всё так. Но…

Смыслы

Из дневника

Каждую ночь я записываю по пять-шесть снов. На первый взгляд между ними нет ничего общего. Ну, действительно, что общего между сюжетом о древнем племени и блужданием по ночной школе? Ничего похожего и на события, которые происходят наяву. Но так только на первый взгляд. Оказалось, что для всех сновидений одной ночи всегда может быть обнаружен некий общий смысл, и этот смысл, как правило, совпадает со смыслом событий, которые вы переживаете наяву.

Конечно же, эта запись появилась в дневнике не сразу. Но более или менее продолжительный опыт работы со снами показывает, что при анализе нескольких вовсе не похожих друг на друга сновидений одной ночи всегда можно найти смысл объединяющий их всех. То есть, учитывая смысл каждого следующего сновидения, ты как бы ограничивает разнообразие смыслов предыдущего, и в результате, всегда выходишь на ограниченное число интерпретаций, а то и на одну-единственную. У меня даже создалось впечатление, что непохожие сновидения специально демонстрируют разные способы, которыми можно передать один и тот же смысл.

Гораздо раньше стала заметна другая связь между снами одной ночи. Очень часто они связаны как бы технически: огонь в одном сновидении и вспыхивающая вата в другом, красное платье на знакомой в школе, а в соседнем сновидении на мне красного цвета пальто. Или в сновидениях другой ночи: у меня в гостях наши актёры – следующее сновидение происходит на съёмочной площадке. В одном сновидении меня привлекает необычное небо, а в сновидении вслед за ним в небе же какой-то катаклизм. Если в предыдущем сновидении происходит взрыв, то в следующем могут присниться горы развороченной земли: всё перерыто – ни пройти, ни проехать.

Персонажи сновидений, вещи, окружающие меня в них, и ситуации, в которые я попадаю, часто вроде бы те же самые, что и наяву, но во сне они ведут себя странным, неправдоподобным образом: собака может приветливо поздороваться, а бусы превратиться в змею. Это оттого, что образы сновидческого мира не привязаны к реальности – они лишь знаки и только знаки. Именно поэтому они многозначнее, чем они же наяву, где собака – это всегда конкретное домашнее животное с присущей ей анатомией, физиологией и поведением.

В сновидении возможны чудеса. В яви – нет. Законы природы, которые ограничивают происходящее в мире яви, на территории сна не работают. Во сне возможно оказаться вождём доисторического племени – наяву я могу «превратиться» в иной персонаж разве что только на сцене. Однако на сцене я всегда знаю, кто я есть на самом деле. Вот и ещё одно отличие сновидческого мира от яви. Наяву я – всегда я.

3. Сновидческое «Я»

Из дневника

Дата

Сновидение «Фотографии».

Лежу посреди многолюдной улицы. Беспокоюсь, что с меня может сползти одеяло – я под ним абсолютно голая. Чувствую, что рядом кто-то остановился и пытается меня рассмотреть. Поднимаю взгляд – надо мной лица нескольких незнакомых мужчин. Говорю им что-то очень резкое, и они отходят прочь.

Рядом со мной возникает В… Она сидит на краю моей кровати и рассматривает пачку фотографий. Заглядываю к ней через плечо – на снимках какие-то женщины, а на одном мелькает знакомое лицо. Беру несколько снимков в руки и вижу, что это мои собственные фото. На мне «рубенсовский» костюм: бархат, шёлк, кружева – ощущение красоты и роскоши. Всего как бы через край, всего избыток. И сама я очень полная, но удивительно красивая: длинные светлые пышные волосы, мраморная бело-розовая кожа, серо-голубые глаза, чёрные густые ресницы. Снимки необычны: когда я вглядываюсь, то на них всё оживает. Я уже как бы смотрю кинофильм, в котором я же двигаюсь, пересаживаюсь, меняю ракурсы, словом, позирую перед камерой. Пытаюсь разглядеть очередную фотографию поподробнее, но она как-то трансформируется в моих руках.

Обнаруживаю себя стоящей на напольных весах уже в другом месте. Боюсь, что сильно поправилась, но стрелка весов идёт влево. Мой вес не просто гораздо меньше ожидаемого, а как будто бы его вообще нет. Теперь у меня в руках кругленькие весы (ручные). Вижу, что они сломаны – стрелка и цифры выпали и болтаются под стеклом. Я всё равно пытаюсь взвеситься, но ничего не получается.

Самый яркий образ сегодняшнего сна – мои костюмы на фотографиях. Одежда уже давно перестала быть для людей просто средством защиты тела, она скорее маска, под которой скрываются наши истинные лица. Однако эта такая маска, которую мы выбираем себе сами, поэтому одежда волей-неволей отражает индивидуальность и внутренний мир её владельца. Она – вполне объективное зеркало нашей самооценки. То есть нагота может символизировать как отказ от психологических защит и стереотипов, так и уязвимость, которую мы прячем от окружающих под одеждой – маской.

В этом сновидении существует сравнение или даже противопоставление: с одной стороны, нагота, которую я пытаюсь скрыть, а с другой, переизбыток одежд, драпировок и вообще самой плоти, рождающий ощущение театральности. Фотография, априори, это и есть отражение. В связи с этим у сна есть ещё и другой очень важный смысл. Я присутствовала во сне в двух ипостасях – той, которая рассматривает снимки, и как модель для них, причём, сознание находилось именно в первом обнажённом персонаже. За этим стоит очевидная идея о том, что подлинное место сознания вовсе не там, где изобилие одежд и тела, а в том месте, где нет одежды, возможно, нет и тела, недаром же в конце сновидения я никак не могу себя взвесить.

В сновидениях «я» зачастую непривычно. Нередко мне приходится участвовать в событиях, которые лично мне совершенно не свойственны. Вот я управляю поездом или самолётом, вот я принимаю роды или сама мать нескольких детей, вот участвую в олимпийских играх, а вот скрываюсь от правосудия, потому что кого-то убила. Возможно, профессия накладывает свой собственный отпечаток на образ меня самой в сновидениях. Порой действительно случаются такие сны, в которых я откровенно наблюдаю за собой же со стороны, как будто смотрю фильм с собственным участием. К тому же в такой позиции сознания отражается вообще сегодняшнее время – мы все приучены к кино и к телевидению. Наверное, людям, которые жили до их изобретения, такие сны были свойственны в меньшей степени.

Театр и актёрство вообще прекрасная метафора человеческого существования. Очень часто за рутиной театральной жизни видятся глобальные философские обобщения. Разнообразие «ролей» в сновидениях наталкивает на мысль, что «я наяву» – это тоже всего лишь роль, просто тот, кто её исполняет, настолько в неё вжился, что забыл о себе подлинном.

Наряду с другими

Из дневника

Дата

Сновидение «Гляжу на себя».

Зрительный зал театра. Заходит публика. Я наблюдаю за происходящим из левого угла и как бы сверху. Зрители рассаживаются по своим местам. Вижу, как в противоположном углу в зал вхожу я (Люда Белоусова), останавливаюсь у крайнего места, опускаю глаза и, по-видимому, читаю что-то на ручке кресла.