А как именно он умер, нам с большой неохотой, уступив лишь моему настойчивому подлизыванию, рассказал Владимир Николаич. Дон Антонио-Антон отстреливался до последнего патрона. А когда его все же окружили в том самом, памятном мне подвале и предложили сдаться, он громогласно послал всех на русском и испанском к такой-то матери и пустил себе пулю в висок. Последний патрон, да-с, господа офицеры. Мне этого подонка совсем не жаль, нет. Но он поступил как настоящий мужик. А настоящих мужиков я уважаю.
– А ты что думаешь по поводу этого золота? – спросила я.
Саша пожал плечами.
– Ничего. А что?
– Ты только не волнуйся, ладно, – сказала я.
– А чего мне волноваться? – снова пожал он плечами. – Все уже давно быльем поросло.
Я молча встала, подошла к кухонному подоконнику и осторожно сняла старые газеты с травами. Под ними аккуратной поленницей лежали тускло поблескивающие в свете осеннего дня золотые слитки. Все шестнадцать.
Сигарета вывалилась у него изо рта. Выпученные глаза полезли на лоб. Бедный обманутый Ловкач побагровел, начал хватать воздух широко открытым ртом, и я всерьез испугалась, что его хватит кондратий. Я поспешно налила полную стопку водки и сунула ему в руку. Он ее махнул залпом и тут же, уже сам, наполнил стопку снова. Проглотил и ее, и только тогда ожесточенно захрумкал маринованным огурчиком.
Отдышался. Я молчала.
– Значит, это по твоей милости я рисковал своей жизнью ради шестнадцати кусков крашеного говна? – наконец прохрипел он.
– Нет. Ты рисковал ради меня.
– Выкладывай все, – он сверлил меня взглядом.
В общем, мне пришлось ему рассказать все в подробностях. Помните, что когда я впервые увидела эти слитки – ну, когда Ловкач раскурочивал свою 'БМВ' в Сочи, то у меня промелькнула мысль, что точно такие же брусочки где-то недавно видела? Так вот, тогда мысль промелькнула и, казалось, ушла. Фигушки, она и не думала уходить! Потому что потом, по возвращении в Москву, когда Ловкач уехал в свой неудачный поход в банк, а я пошла пить чай и снова увидела их здесь, на кухонном подоконнике, я начала активно думать эту мысль. Так ведь я ее додумала! И вспомнила, где я видела похожие слитки.
На столе у Хиппозы, вот где!
Тогда я позвонила Валентине, велела взять ее слитки (она, кстати, приволокла их целых двадцать штук, лишние потом увезла назад) и срочно ехать ко мне. Слитки эти, точнейшие копии настоящих – даже вес был один и тот же – отлили и покрасили ей для съемок рекламного ролика какого-то крутого банка. Ролик отсняли, а слитки Хиппоза забрала себе и оставила лежать на столе. Так, для пафоса.
Когда Валентина приехала, я рассказала ей про свой план и она пришла от него в восторг. Не долго думая, мы подменили слитки, и настоящие я спрятала в грязном ловкачевском белье под ванной. Хотела разыграть Ловкача. Заодно хотела выяснить заметна подмена или нет?
Выяснила: незаметна.
Зачем я вообще подменила слитки? Но я же не знала, что Ловкач сам собирается их слямзить, я думала, он их собирается вернуть хозяину. Я вообще ничего не знала про его грандиозные планы: ни в отношении слитков, ни в отношении меня. И меня задушила жаба – как так, отдавать пол-лимона баксов поганым мафиозам? Которые меня чуть не убили? Да ни за что! Тогда я и придумала свой план. Естественно, что я собиралась все тут же рассказать Саше. Но приехали бандиты, уволокли меня в свое логово и помешали предупредить Ловкача. А что произошло потом, вы и сами знаете.
Вот приблизительно в таких выражениях я и рассказала Саше про то, как настоящие золотые слитки снова оказались под его травками.
Он долго-долго молчал. С очень мрачным видом. Сначала я думала – он меня убьет. Потом решила – выгонит. Потом поняла: сейчас пойдет сдаваться. Но я не угадала. Он взял один слиток, покачал-покачал на ладони, как я когда-то, и сказал, хитро мне улыбнувшись:
– Ну, и правильно сделала.
Глава 14. ВМЕСТО ЭПИЛОГА.
С того достопамятного дня прошло почти полгода. Ловкач окончательно оклемался, и папуля устроил его на работу в одну солидную совместную контору, которая занимается всякими геологическими исследованиями. В экспедиции он не ездит, сидит в офисе. Так что он отчасти вернулся к своей основной профессии, и, кстати, его считают очень толковым специалистом. А в свободное от работы время он пишет книгу про невероятные приключения перегонщика автомобилей и его случайной подружки-отчаюги. Автомобили, естественно, набиты наркотиками, золотом и бриллиантами. Права на эту книгу у него заранее приобрело одно крупное московское издательство. Убеждена, что книга станет бестселлером.
Дон Антонио-Антон действительно переправлял из Колумбии кокаин. Догадываюсь, что немалыми партиями. Следствие по его делу было таинственно-закрытым, тянулось не очень долго и вины Ловкача во всей этой истории не установило. Впрочем, так же, как и моей. Мы чисты перед законом. Единственное, что Ловкач был вынужден сделать, так это задним числом заплатить кучу налогов. Ведь дон Антонио-Антон не брал с него подоходного.
Владимир Николаич, как вы уже поняли, был внедрен к гангстерам, чтобы их удачнее, с максимальным количеством улик повязать. И повязал бы их без лишнего шума, но тут возникла я, потом Ловкач, и все вышло несколько по-другому. К тому же они вовремя получили мое письмо, которое отвозила Хиппоза. Но я так понимаю, что все вышло как нельзя лучше, потому что Владимиру Николаичу не пришлось долго искать доказательств вины дона Антонио-Антона Мельникова, а также его подручных. Тем, кто остался в живых после Великой Разборки На Фазенде, припаяли кучу статей и упекли в тюрьму. Судьбой их я не интересуюсь.
Папуля и мамуля толком так и не узнали подробностей происшедшего. Я не стала их травмировать. Они меня по-прежнему, если не сильнее, любят.
Мы с Ловкачем часто ездим на могилу Катерины. Он оставляет меня одну, а сам уходит погулять. Я стою и мысленно рассказываю своей взбалмошной подруге все свои новости. Иногда тихонько плачу. Иногда молюсь. И всегда перед уходом прошу у нее прощения. Только вот ответа не слышу.
Еще я написала письмо бабе Ксюше. Ведь Ловкач тогда, в станичной больнице, все же запомнил ее адрес. Баба Ксюша зла на нас не держит. Она мне ответила, звала в гости, и летом мы к ней обязательно съездим. Так же, как и в Швецию.
Хиппоза окончательно сошла с ума и вышла замуж за Пуппи-Хруппи, который вернулся на ПМЖ в Россию. На свадьбе мы с Хиппозой напились до положения риз и оплакивали свою загубленную юность. Хиппоза ужасно помыкает добродушным Пуппи-Хруппи, и мне приходится его защищать. С Ловкачем Пуппи-Хруппи сразу нашел общий язык.
Вы спрашиваете, а где же золото? А что – золото?
Ведь так для всех и вышло: тайну появления фальшивых слитков и исчезновения настоящих бедняжка дон Антонио унес с собой в могилу. А Ловкач и я по этому поводу ничего существенного следствию сообщить не смогли. Так же, как и мудрая Хиппоза, которая даже на хитрого-прехитрого шпиона Владимира Николаича сумела произвести впечатление умственно отсталого ребенка.
Восемь золотых брусков Ловкач тишком положил в папулин банк, в отдел личных вкладов. Так, кажется, это называется. Это такой бронированный ящик, который Ловкач абонировал и в который за исключением нас двоих никто и носа не имеет права сунуть. Ни одна живая душа на свете не знает про его содержимое, кроме нас с Ловкачом. Ну, естественно, и Хиппозы, которая абонирует в этом банке точно такой же ящичек, в котором лежат восемь точно таких же слитков.
Недавно Ловкач заявил, что в скором времени он нам может очень пригодиться, этот желтый дьявол. Я сразу ощетинилась и принялась его пытать: что это значит – 'в скором времени'? Уж не собирается ли он
