и пианиста, преподавателя Московской консерватории Федора Карловича Гедике (1840–1916), отца композитора и пианиста А. Ф. Гедике.
(161) Ср. воспоминания Белого о сентябре-октябре 1902 г.: «Все почти вечера провожу я у Метнеров в непрерывных беседах с Эмилием Метнером; эти дни — новое откровение музыки для меня; Метнер углубляет мое отношение к музыке, иллюстрирует свои мысли при помощи брата своего, пьяниста (впоследствии известного композитора), исполняющего ряд сонат Бетховена и Шумана <…> Метнер впервые колеблет во мне шопенгауэровский подход к Канту и сосредоточивает мое внимание на Канте; он впервые мне приоткрывает подлинного Гете; так, своим подходом к Бетховену, к Гете и к Канту я обязан Метнеру <…>» (Материал к биографии, л. 31 об.).
(162) Видимо, «Экспромты на тему Клары Вик. Тема и 10 вариаций» Р. Шумана (ор. 5, 1833).
(163) Имеется в виду образ монашенки из «Симфонии (2-й, драматической)» и эпизод встречи ее с «молодой красавицей с грустными, синими очами» (Собрание эпических поэм, с. 228–230).
(164) Речь идет о сонате для фортепиано f-moll H. К. Метнера (ор. 5, 1902–1903); первое исполнение ее состоялось 2 ноября 1904 г. в Малом зале Российского благородного собрания (см. комментарии 3. А. Апетян в кн.: Метнер Н. К. Письма. М., 1973, с. 41–45). Ср. дневниковую запись Э. К. Метнера от 16 сентября 1902 г.: «Коля <…> сочинил за это время, между прочим, сонату, в которой вторая тема первой части является основным мотивом „Симфонии“ Бугаева. Это есть радость страшная и уютная в одно время, общая и интимная… Когда в позапрошлый раз Коля начал играть при Бугаеве эту сонату, я, все лето промучавшийся аналогией между обеими темами, наблюдал за Бугаевым… После первого появления этой темы он задумался, но, когда ей пришел черед явиться снова, он вскочил и взглянул на меня с таким ужасом, как будто он увидел двои-, ника… Удивлению и восхищению его не было конца… Бугаев говорил, что ему многое выяснилось в „Симфонии“ благодаря этому мотиву…» (ГБЛ, ф. 167, карт. 23, ед. хр. 9, л. 52 об. — 53).
(165) Заключительный хор на слова оды «К радости» Ф. Шиллера из 9-й Симфонии (d-moll) Бетховена (1817, 1822–1823).
(166) Имеется в виду основной труд О. Шпенглера — «Закат Европы» (Der Untergang des Abendlandes, Bd. 1–2, 1921–1923; русский перевод — 1923).
(167) «Восемь картин настроений» («Acht Stimmungsbilder») Н. К. Метнера для фортепиано (ор. 1, № 1–8).
(168) Неточная цитата из стихотворения «Э. К. Метнеру (Письмо)» (январь 1909 г.), входящего в книгу Белого «Урна» (Стихотворения и поэмы, с. 332).
(169) Неточная цитата из «Симфонии (2-й, драматической)» (Собрание эпических поэм, с. 210). В позднейшей дневниковой записи (1906) Э. К. Метнер вспоминает, что «лейтмотивом лета и осени 1902 года была вторая тема первой сонаты Коли, которая (тема) сродни „невозможному, вечному, нежному, милому, старому и новому во все времена“ второй симфонии Андрея Белого» (ГБЛ, ф. 167, карт. 23, ед. хр. 9, л. 187).
(170) Заключительные строки стихотворения Белого «Все тот же раскинулся свод…» (апрель 1902 г.) — первого в цикле «Три стихотворения» в книге «Золото в лазури» (Стихотворения и поэмы, с. 81).
(171) Э. К. Метнер закончил юридический факультет Московского университета в 1899 г., затем занимался адвокатурой.
(172) В конце 1902 г. Метнер уехал из Москвы на постоянное жительство в Нижний Новгород, где получил должность цензора. 1 августа 1902 г. он сообщал А. С. Петровскому: «Назначен я в Нижний Новгород отдельным (т. е. единственным) цензором» (ГБЛ, ф. 167, карт. 16, ед. хр. 6). Уволился с этой должности Метнер в марте 1906 г.; 1 февраля 1906 г.: «Те два-три месяца, которые я здесь пробуду, суть не иное что, как длинная coda трехлетней симфонии моего цензорства. Исключительно материальные соображения вынуждают меня не швырять отставки в лицо одному из самых гнусных правительств, которое когда-либо стояло во главе народов» (ГБЛ, ф. 167, карт. 23, ед. хр. 9, л. 181 об. — 182).
(173) Перечисляя наиболее значимые события своей жизни в первой половине 1900-х годов, Метнер указывает «прочтение полного собрания сочинений Ницше» (там же, л. 182 об.). Записи и заметки о Ницше содержатся в дневнике Метнера 1901–1905 гг. (ГБЛ, ф. 167, карт. 23, ед. хр. 10). См. также статью Метнера «Романтизм и Ницше» (Приднепровский край, 1904, № 2310, 12 октября; подпись: Э.).
(174) См.: Белый Андрей. Нечто о мистике. — Труды и дни, 1912, № 2, с. 46–52.
(175) Ср. запись Метнера от 2 января 1903 г.: «…я был обвенчан в 11 ч. утра 23 октября 1902 года. Шаферами были Борис Бугаев и Алексей Петровский, Коля и оба брата Анюты <…> Бугаев и Петровский были восхищены Анютою и всячески старались…» (ГБЛ, ф. 167, карт. 23, ед. хр. 9, л. 57–57 об.).
(176) Автограф 2-го стихотворения («Янтарный луч озолотил пещеры…») из связного цикла «Старинный друг» был послан Белым Метнеру в письме от 11 декабря 1902 г. (ГБЛ, ф. 167, карт. 1, ед. хр. 5). «Старинный друг» опубликован с посвящением Э. К. Метнеру (Белы й Андрей. Золото в лазури. М., 1904, с. 138–144).
(177) Финал «Старинного друга» — прямо противоположный: «праздник воскресенья» и восстание лирического героя и «старинного друга» из гробов.
(178) В первоначальном варианте текста далее следовало:
Метнер стал — «враг»; «рог», в котором старинный мой друг подавал вино жизни, стал рогом от рока; иные из наших «друзей» гнусно вырыли пропасть из мороков лживых; сквозь все поднимаю я рог, рог с вином, поднесенным мне некогда: пью за старинного друга!
О Метнере мне придется еще говорить, в томе следующем; с 907 года начинается перманентная наша совместная культурная деятельность, обнимающая пятилетие
(ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 1, ед. хр. 30, л. 143).
(179) Окончательный разрыв отношений между Белым и Метнером произошел в марте 1915 г. в Дорнахе, в ходе разговора о делах издательства «Мусагет». Белый вспоминает:
Я сказал, что в инциденте со мной «Мусагет» был неправ; он — вспылил; тогда Ася спокойно повторила мои слова: «Да, все-таки „Мусагет“ был неправ». В ответ на это со стороны Метнера последовал взрыв дикого крика; он выскочил из нашего дома, не простившись <…> Несколько дней я ждал, что он пришлет извинительное письмо Асе; он его не прислал; тогда я послал ему короткую, но спокойную записку, в которой просил его не бывать у нас и не адресоваться ко мне письмами, пока он находится в состоянии, не могущем нас гарантировать от подобных вспышек. Так оборвались навсегда мои отношения с Метнером, бывшие некогда столь близкими (с 1902 года до 1911-го)
(Материал к биографии, л. 113 об. — 114).
(180) В записях о ноябре 1901 г. Белый отмечает: «Знакомлюсь с Рачинским» (Ракурс к дневнику, л. 12); «Знакомство с Рачинским (домами)» он относит к октябрю 1902 г. (там же, л. 15 об.).
(181) См. письмо Л. Н. Толстого к С. А. Рачинскому от 7 августа 1862 г. (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 60. М., 1949, с. 433–435).
(182) Г. А. Рачинский жил у Воскресенских ворот, в доме губернского правления (между Воскресенской и Красной площадью).
(183) Татьяна Анатольевна Рачинская была дочерью Анатолия Ивановича Мамонтова, владельца типографии и книжного магазина в Москве, брата С. И. Мамонтова. Белый посвятил ей стихотворение «Поповна и семинарист» в журнальной публикации (Золотое руно, 1906, № 4, с. 33).
(184) См.: Рачинский Г. А. Трагедия Ницше. Опыт психологии личности. Ч. 1. Дионис и Аполлон. — Вопросы философии и психологии, 1900, кн. 5(55), с. 963 — 1010.
(185) Подразумевается византийский богослов и поэт Иоанн Дамаскин (VII–VIII вв.).
(186) Белый вспоминает об осени 1902 г.: «…происходит мое знакомство и начавшееся сближение с домом Рачинских, где я заражаюсь культом Олениной-д'Альгейм; я знакомлюсь у Рачинских с
