чуточные, величиной в тысячи раз меньше самого маленького микроба, находимся на одном из шариков… Сможем ли мы увидеть когда-либо противоположный шарик, скрытый за огромным шаром?
Академик утвердительно закивал головой:
— Два маковых зерна, обращающиеся вокруг крупной мичуринской вишни?
— Вот именно, — обрадованно засмеялся Юра. — Или еще лучше — два электрона вокруг ядра гелия. Совершенно реально…
Брови академика нахмурились.
— Утверждаемую вами «реальность» — беру ее в кавычки — мы сейчас проверим единственно правильным способом: математически. Пишите задачу: «Вычислить истинное положение Меркурия…»
Юра достал блокнот, стряхнул карманное перо и приготовился писать. Академик диктовал:
— «…Мер-ку-рия на двадцатое октября 1956 года по звездному времени двенадцать часов…» Напоминаю: дуга попятного движения двенадцать градусов. Вычисляйте с учетом существования вашей Десятой…
Юра начал вычисление и вскоре подал своему учителю исписанную страничку блокнота.
— Гм! Проверим, — недоверчиво произнес академик, вынув из кармана пиджака логарифмическую линейку.
Привычным взглядом он просмотрел записи Юры, прикинул по линейке, потом подбежал к шкафу и выдернул из стопки томов книгу. Торопливо перелистал и почти в изнеможении прошептал:
— Верно.
Книга выпала из его внезапно ослабевших пальцев.
Юра поднял книгу и поставил ее на прежнее место в шкафу.
— Благодарю вас, Михаил Сергеевич… — сказал Юра. — Я давно хотел обратиться к вам, но несколько побаивался. Вы очень строги. Решение мое прибыть к вам созрело сегодня вечером… Я был уверен, что вы отлично разберетесь в моем открытии. Но я бы просил вас убедиться окончательно.
— Чего вы от меня хотите? — спросил академик, совершенно ошеломленный.
— Я бы просил вас сейчас же посмотреть… удостовериться… Может быть, вы согласитесь проехать со мной?
Юра сказал еще что-то, но академик недослышал. Он был слишком погружен в мысли, которые нахлынули на него.
«Это, во всяком случае, что-то интересное. Разве можно отказать ему? Вероятно, приглашает к себе посмотреть его материалы… Неужели он сделал такое удивительное открытие? Поеду. Кстати, авто у подъезда…»
— Согласен, — сказал академик, забыв все на свете. — Отправляемся.
Предупредительно раскрыв дверь, Юра пропустил ученого вперед.
Академик прошел мимо вахтера, тихо посапывавшего в полуосвещенном вестибюле. Сильная рука Юры поддержала ученого, когда он перешагнул через порог парадной двери, бесшумно распахнувшейся перед ними.
V
Ночь была прохладна и странно тиха. Академик увидал глубокое чистое осеннее небо, усеянное звездами. Ковш Большой Медведицы висел на севере — вправо и вниз от Полярной звезды. Выше блистала пятизвездная Кассиопея, а созвездия Лебедь и Орел выделялись почти в зените. Дождь перестал, и со взморья тянуло приятной свежестью. В неверном отсвете знакомых звезд академик быстро спустился по влажным ступенькам подъезда. Он слышал, как Юра открыл дверцу авто.
— Располагайтесь поудобнее, — услышал он голос Юры.
Нащупав рукой мягкое сиденье, академик уселся и откинулся головою на подушку. Юра занял место шофера. Зажглась крохотная лампочка, как голубая звездочка, и этот миниатюрный светлячок позволил академику разглядеть небольшую кабинку, распределительный щиток и широкую спину Юры…
Академик перебирал в памяти малейшие детали разговора о Десятой. Он прикидывал в уме, какие дальнейшие выводы придется сделать, если и остальные вычисления Юры окажутся точными. В этот момент он вспомнил, что не предупредил о своем уходе Татьяну Юрьевну, не позвонил домой и забыл надеть шляпу и пальто…
Двигаемся, — услыхал он задорный голос Юры.
— Хорошо-с, — пробормотал академик, — но шляпа!
Однако ужасный свист и грохот ударили такими потрясающими аккордами, что, конечно, Юра не услышал жалобы о забытой шляпе. Академику показалось, что из-под него выдернули сиденье. Он плотно закрыл глаза не столько от ужаса, сколько от неожиданности…
VI
Потрясающий джаз смолк так же мгновенно, как начался. Академик открыл глаза.
За окнами кабины играл ясный, прозрачный день. Изумительная темносиняя, почти фиолетовая, усеянная странно прекрасными звездами, расстилалась бесконечная даль.
Поморгав, академик мог только выговорить:
— Где мы?
И сейчас же увидел улыбающееся лицо обернувшегося Юры:
— С вашего разрешения — на межпланетном такси.
— Куда?
— На Десятую.
— На планету? — спросил потрясенный академик, чувствуя странную легкость в своем теле. Но это был последний приступ изумления. Он уже не мог спорить против очевидных фактов.
Если все календари мира отчаянно врут, то астрономические ежегодники были вне всяких подозрений. Они всегда честно указывали пределы возможных математических ошибок с точностью до одной десятитысячной. Невозможно было отрицать, что Юра, учтя только силу притяжения своей Десятой, смог блестяще вычислить точное положение этого проклятого Меркурия. Цифры ежегодника подтвердили выводы Юры.
А сейчас Юра мчится в пространстве со скоростью, которой не может определить академик. Вокруг пустота, и, кроме неподвижных звезд, не видно ни одного предмета, по которому можно было бы ориентироваться.
— На Десятую планету, — с довольным видом кивнул Юра. — Реальность ее я хочу доказать гораздо более убедительным способом, чем математически. Ведь существуют алгебраические действия, благодаря которым можно доказать, что дважды два не четыре, а пять, что сумма углов треугольника вовсе не равна двум прямым…
— Терпеть не могу арифметических софизмов[5], — поморщился академик. — Занимательность необязательна в нашей ситуации…
— Совершенно согласен, Михаил Сергеевич. Полагаю, что нам именно и надо применить способ личного знакомства с планетой. Мы нанесем визит Десятой, и реальность ее будет доказана неопровержимо.
— Вам надо было запастись фотоаппаратом или, лучше, портативным аппаратом для киносъемок с достаточным запасом пленки, — заметил академик. — Свидетеля беспристрастнее фото не найти…
— Сказать по правде, — живо заговорил Юра, отвлекшись на минуту от передвижения каких-то рычажков на распределительном щитке, — я думал об этом. Но, признаюсь, не очень-то доверяю фото. Можно снять маленькую лужицу на дороге между двух грязных колей с очень близкого расстояния, а потом увеличить снимок и выдавать его за горный пейзаж с глубоководным озером. На Алтае у меня остался
