Экран погас. Свет загорелся снова. Мы вышли из ванной.
Открыв смежную дверь, Ли сказал:
— Ин, вот человек из прошлого, с которым ты хотела познакомиться.
Я вошел в комнату, которую принял за переднюю, и увидел жену Ли. Она стояла у противоположной стены. Радушно улыбнувшись мне, она сделала приветственный жест рукой.
Я направился к молодой красивой женщине, по привычке протягивая руку. Но она не поднимала своей руки, и я вспомнил, что у этих новых людей рукопожатия не приняты. Я сделал еще шаг и ударился головой о невидимую преграду. Женщина рассмеялась, но тотчас сдержала свой смех и обратилась к мужу:
— Ли, ты разве не предупредил нашего гостя?
— Я полагал, что он уже привык к нашим экранам, — сказал Ли.
Опять экран! Я был уверен, что вижу живую женщину, а не ее изображение.
— Я пока оставлю вас, — сказала Ин, — через десять минут мы будем ужинать.
Экран погас. Когда комната осветилась обычным светом, я оглядел ее и еще раз поразился. Комната была втрое меньше ванной и совершенно лишена мебели. Голые стены без единого выступа, украшения. Неужели это единственная жилая комната? Ли улыбнулся, заметив мое удивление.
— Ваше жилище очень скромно, — сказал я.
— Зато удобно и гигиенично.
Ли нажал ногой на одну шашку паркетного пола, и вдруг из пола поднялся круглый стол на круглой колонне и два стула.
— Садитесь, — сказал Ли.
Мы уселись.
— Спрашивайте, — с улыбкой предложил Ли.
Действительно, мне приходилось расспрашивать без конца.
— Эль говорил мне, — начал я, — что у вас нет правительства, нет служащих, нет чиновников. Но как же вы ведете свое хозяйство? Вот вы вызвали мне костюм. Значит, должен же кто-то вести учет.
— Учет у нас поставлен образцово. Все это теперь делается очень просто, механически. Я вызываю нужную вещь. Механически она подается из склада и присылается сюда по пневматической трубе. Одновременно счетчик отмечает отпуск этой вещи. Тот же автоматический счетчик подводит итоги. И к концу года мы знаем, какая у нас потребность в том или ином предмете, какой годовой прирост, сколько надо заготовить для будущего. У нас нет меняющихся мод, и некоторые запасы переходят из года в год. Так во всех предметах потребления, вплоть до летательных машин.
— Но должен же быть какой-нибудь контроль? Разве у вас совсем не бывает злоупотреблений?
Ли в недоумении поднял брови.
— Какие могут быть злоупотребления? Я вызову себе лишнюю воздушную лодку? Зачем она мне? Разве я могу полететь сразу на двух? Продать ее я также никому не могу, во-первых, потому, что у нас нет денег, а во-вторых, потому, что каждый сам может взять, что ему нужно. По этой же причине нет никакого смысла красть или присваивать. У нас совсем нет преступлений этого рода. И не то чтобы мы стали нравственней, а просто преступления потеряли всякую цель. Мы имеем все, что нам надо. Вот вы сказали, что жилище очень скромно. Но что необходимо для здоровой жизни? Свет. Вы видите прекрасное освещение для ночи.
— Электричество?
— Нет, бактерии.
— Бактерии?!
— Да, светящиеся бактерии. И это окно во всю стену для солнца. У нас идеальная вентиляция и отопление, в котором, впрочем, нет особой нужды, так как мы отеплили весь климат наших широт. Что же еще?
— Но культурные потребности: музыка, книги, картины?
— Вы еще познакомитесь с нашим искусством, нашими культурными потребностями.
— Еще один вопрос: где находится ваша жена?
— На южном Алтае. Врачи прописали ей горный воздух.
— Давно?
— Два года. Но ведь для нас не существуют расстояния. Мы часто навещаем друг друга, видимся и говорим так же часто, как если бы мы жили в одной комнате. Есть супруги, и очень любящие, которые постоянно живут на расстоянии тысячи километров и находят это удобным. Вообще вам надо понять одну вещь: никогда еще — по крайней мере у нас в Европе, Азии и Африке — человечество не жило такой дружной, сплоченной семьей, несмотря на то, что отдельные члены этой многомиллионной семьи физически в большей степени разбросаны, чем раньше. Мы находимся в постоянном общении. У меня есть друзья везде — от полюса до полюса, и я веду с ними непрерывные беседы. У нас часто бывают собрания, «съезды», где мы обсуждаем наши общественные дела.
Но все это мы делаем, если хотим, не выходя из комнаты.
Свет погас, экран засветился.
— Ну, вот и я, — сказала Ин. Мне казалось, что она подошла к нашему столу и уселась в кресло рядом с мужем.
— Дети будут сегодня? — спросил Ли.
— Ко сказал мне, что он сторожит в Аравии, во что бы то ни стало хочет первым разыскать шпиона, а Цаль…
— Вот и я!.. — и к столу подошел еще один «призрак» — юноша, очень похожий на Ли.
«У него такие большие дети!» — подумал я.
— Сегодня мы будем пировать, — сказал Ли, познакомив меня с сыном. — Надо показать этому допотопному человеку, что и мы знаем толк в хорошем блюде и приятном напитке.
Глава седьмая
«ВСЕ ВИЖУ, ВСЕ СЛЫШУ, ВСЕ ЗНАЮ»
Ли нажал кнопку у края стола, и вдруг на столе появились два прибора и необычайно узкие, как химические колбы, высокие рюмки.
В тот же момент на столе жены инженера, Ин, также появились блюда — она вызвала их.
Ли поднял рюмку и предложил мне посмотреть жидкость на свет. Рюмка казалась спектром. Жидкость была налита слоями, и каждый слой, не смешиваясь с другими, имел свою окраску.
— Пейте медленно, маленькими глотками. В этой жидкости нет ни капли алкоголя, но зато есть кое- что другое, безвредное и… вы сами узнаете.
Я по совету Ли стал пить очень медленно. Не могу передать моего ощущения. Это была какая-то вкусовая симфония. Вкус все время менялся, и каждый глоток доставлял мне неизъяснимое наслаждение. Я почувствовал необычайную ясность мыслей и какую-то особую жизнерадостность.
— Это не искусственный подъем нервов, а очищение мозга от токсинов — продуктов отравления, — сказал Ли.
— Никогда еще я не испытывал такого вкусового наслаждения, — сказал я.
— Вы еще усилите его вот этим блюдом, — и Ли придвинул мне мусс.
— Вкусно? — спросила, улыбаясь, Ин.
— Изумительно, — ответил я.
Сын Ли с удовольствием смаковал такой же мусс на своем столе, на экране.
— Вы еще учитесь? — спросил я юношу.
— Почему «еще»? — ответил он вопросом.
