подъема и спекульнуть на них. А может, спланированная акция…
— Ладно, — Малышев вздохнул, — Заряжу я своих людей, может, нароют, кто этим занимается… Ну, бывай, Олега…
5
На юге Сибири, в самом сердце Байкальской области — в здании Байкальской областной администрации — в полдень по местному времени и в девять утра по Москве заканчивалось торжественное мероприятие, именуемое подписанием рамочного соглашения администрации области с холдинговой группой «Альтаир».
Соглашение ничего особенного из себя не представляло: «всесторонне содействовать…», «активно сотрудничать…», да некие туманные намеки на «будущие инвестиционные проекты». Однако же, нежную дружбу между Байкальской администрацией и группой «Альтаир» следовало все-таки задокументировать, придать ей какой-никакой официальный статус, а то неудобно как-то получалось, в самом деле…
«Альтаир» осел в области всерьез и надолго. Ему принадлежал здесь алюминиевый заводик и кое-какая нефтянка на севере области. «Альтаиром» же были куплены 40 процентов крупнейшего в стране, не входящего с систему РАО ЕЭС, энергопроизводящего предприятия «Байкалэнерго». Средства областной администрации размещались с некоторых пор на счетах «Альтаир-банка».
О тесной связи губернатора области Николая Терских с владельцем «Альтаира» Борисом Фрайманом говорили давно и много. Пора было эту связь узаконить, придав ей статус не преступного сращивания частного капитала и государственной власти, но честного и открытого сотрудничества на благо родного региона.
В просторном зале, заполненном прессой и свитами, сопровождающими обе стороны, соглашение было подписано. Стороны энергично жали друг другу руки.
Глава «Альтаира» Борис Анатольевич Фрайман, мощный мужчина сорока с небольшим лет, необычайно приятный и румяный, тряс пухлую ладошку губернатора Терских, сверкая великолепными, явно зарубежного производства, зубами. Губернатор Терских ничем таким не сверкал, но тоже улыбался, как мог, из-под казацкого своего чуба щурясь на вспышки фотокамер.
Ибо Николай Иванович Терских был казаком, и любил напоминать об этом по поводу и без. Слушавшим в такие минуты Николая Ивановича начинало казаться, будто «казак» это что-то вроде титула — так гордо звучало это слово из уст широкого и приземистого, как тумбочка, губернатора Терских.
Наулыбавшись прессе и выпив по бокалу шампанского, Терских и Фрайман предоставили свитам развлекаться дальше и уединились на задах губернаторского кабинета в обширной комнате с диванами глубокими и мягкими.
— Коньячку?… — предложил Терских, распахнув дверцу интимно поблескивающего своими глубинами бара, и, дождавшись от Фраймана согласного кивка, собственноручно разлил из пузатой бутыли «Hennessy» в водочные стопки, — Да с лимончиком!… — вкусно проговорил он, извлекая из холодильника и лимончик, нарезанный прозрачными ломтиками.
Все это губернатор суетливо расположил на низком столике, разделившим его и Фраймана и, сложив на лице умильное выражение, потянулся к Фрайману стопкой:
— Ну, Борис Анатольевич… Давайте за наше, так сказать, дальнейшее сотрудничество!…
Борис Анатольевич немедленно тост одобрил, глотнул, отправил следом дольку лимона. Терских же поступил так: широко открыв рот, кинул туда разом содержимое стопки, зажмурился, замер, схватил лимон и, поднеся к носу, в присвистом вдохнул. Только тут глаза губернатора открылись — просветленные и влажные, — а лимон был съеден.
— Эх-х… — протянул Николай Иванович сипло, — Хорош, зарраза… Да вы, может, голодны, Борис Анатольевич? — спохватился он вдруг, — Я сейчас распоряжусь… Светланка!… Светлана Владиславовна!…
— Нет-нет, — испугался Фраймана, — Не беспокойтесь, Николай Иванович… Обедал я…
— Эх, — горько вздохнул старик, — А я-то попотчевать вас хотел…
Стариком звали Терских за глаза все подчиненные. Стариком он и держался: кряхтел, пришептывал, жевал в раздумье губами… Вот и чуб его вороной густо был посыпан солью, вот и плечи гнуло мало-помалу к земле…
Меж тем, стоило чуть попристальней вглядеться в губернаторское лицо, чтобы воскликнуть: Помилуйте!… Какой же это старик?!…
Дубленая, забронзовевшая навеки кожа и не думала морщиться. Глаза, временами мутившиеся старческой слезой, в иные моменты смотрели так остро и холодно, что бежали по спине мурашки. Да и лет губернатору, ежели по паспорту, всего-то было пятьдесят шесть.
— Нет, Николай Иванович, потчевать себя я не дам! — рассмеялся Фрайман, — Помню я, как вы меня прошлый раз пельмешками укормили. Два дня животом мучился!…
— Э-э-эх… — снова вздохнул старик, — Да какой из вас, Борис Анатольевич, едок-то?… Тарелочку пельмешек — и два дня животом… Вот у меня зам есть… Да вы знаете его, Прасолов, здоровый такой мужик… Вот тот — да!… Тот сотню пельменей замахнет — не охнет. А потом еще — ну, говорит, закусил мало-мало, теперь и поесть можно!…
И губернатор затрясся в сдобном старческом смехе. Засмеялся и Фрайман, припомнив пузатого Прасолова.
— Однако, что же я вас пустыми-то разговорами задерживаю… — засуетился вновь Терских, — Вы уж меня, старика, простите, Борис Анатольевич, есть грех, люблю поговорить о жизни с хорошим человеком… А у вас-то, вроде, разговор какой был?…
Фрайман посмотрел на губернатора с нежностью:
— Да разговор-то все тот же, Николай Иваныч… Об акциях…
Разговор этот и впрямь затевался не впервые. Речь шла об акциях «Байкалэнерго».
«Байкалэнерго» давно и привычно именовалось уникальным предприятием. Уникальность же его заключалась в том, что было данное открытое акционерное общество а) избыточно — то есть, производило энергии больше, чем требовалось Байкальской области, и имело, чем торговать, б) неподконтрольно РАО ЕЭС, в) вообще никому неподконтрольно.
Сорок процентов акций уникального АО принадлежали, как сказано было выше, фраймановскому «Альтаиру». Пять процентов распылены по мелким держателям. Пятнадцать — в управлении действующего менеджмента предприятия. А еще сорок — во владении государства.
Хитрость, однако, заключалась в том, что эти государственные сорок не были консолидированным пакетом. Со времен бестолкового акционирования государственные акции разделились: 25 процентов числились в реестрах Минимущества, а еще 15 находились во владении администрации Байкальской области, говоря конкретней — губернатора Байкальской области Н.И.Терских.
Таким образом, хотя крупнейшим акционером предприятия и был, фактически, «Альтаир», контроля над «Байкалэнерго» у Фраймана никак не получалось. А контроля хотелось.
Во— первых, хотелось много дешевой энергии для собственного алюминиевого заводика. Во-вторых, собственная энергия -это ценный товар, способный не только денег владельцу принести, но обеспечить его нужными связями с нужными людьми. В любом сопредельном регионе губер собственную душу продаст, пообещай ему Фрайман энергии по тарифам меньшим, чем дерет с него сейчас рыжий негодяй Чубайс.
Контроля, стало быть, хотелось. Но получить его можно было только в одном случае — купив пакет не менее 11 процентов.
Минимущество собственные акции продавать не собиралось. Пакет менеджмента тоже представлял собой некий НЗ. Единственным человеком, с которым можно было говорить о продаже акций, и был губернатор Байкальской области Н.И.Терских.
— О-хо-хо… — вздохнул старчески Терских и устало прикрыл глаза, — Настойчивый вы человек, Борис Анатольевич…
— А то, Николай Иванович!… — не стал спорить Фрайман, — Так что же?… Сторгуемся?…
— Эк у вас просто все! — неодобрительно покачал головой Николай Иванович, — Сторгуемся… Это ж, голуба, не мое имущество, государственное имущество… Тут поразмыслить надо…
— Разумеется, — снова согласился Борис Анатольевич, — Я бы вас, Николай Иванович, и торопить не
