Лишь только телохранители с готовностью бросились выполнять приказ, за окном раздался шум мотора. Скрипнули тормоза. Дренькнул старый звонок у двери.
– Эй, Джей Эс, ты дома? Джереми, ты в порядке?
Голос с сильным южным акцентом заставил бандитов затаиться. Жест человека в балахоне отправил одного из телохранителей ко входу. Вытащив пистолет, тот осторожно взвел курок. Звук удаляющихся шагов быстро стих…
– Расплескивает помои, тварь… – буркнул другой охранник, наблюдая из окна за мексиканцем, который сел в машину, запаркованную в десятке метров от дома, и теперь, ежесекундно озираясь, возбужденно говорил с кем-то по сотофону.
Убийца прохрипел сквозь очередной приступ кашля:
– Уходим… Воронье слетится быстро.
Четыре тени мелькнули на заднем дворе тихого дома в пригороде и растаяли в ночной тьме.
Худощавый парень с длинными темными волосами, припав к дыре в заборе, замер в ужасе.
– Тролль… Проклятый тролль… Ты все же ожил…
Пятница, 09:20 утра
Сато оттолкнулся носком туфли от камня. Качели слегка скрипнули и послушно сдвинулись назад. Его собеседница осуждающе взглянула на детектива, поджав губы. Майкл виновато притормозил качели.
Убитого звали Джереми Слоан.
Ему было двадцать семь, и, по словам соседки, разговорчивой старушенции, обладательницы диабета и пяти кошек, он жил скромной жизнью несостоявшегося молодого гения.
– Почему – гения? – спросил ее Сато, опустив «молодого» и «несостоявшегося». Старушка сидела рядом с ним на качелях под навесом на заднем дворе. Параллельно с допросом божьего одуванчика Майкл неприязненно наблюдал сквозь раскрытое окно, как феды (сноска – агенты федеральных спецслужб, в данном случае – ФБР) бесцеремонно рылись в доме погибшего. Агенты не обращали внимания на жару и добросовестно парились в традиционных темных костюмах и темных же галстуках.
Воронье проклятое…
Он знал процедуру до мелочей.
Щедро сыпался на мебель и стекло порошок для снятия отпечатков пальцев, шерстились бумаги, тщательно осматривались рамки с фотографиями – снимки улыбающейся пары (родители?) на фоне горы в джунглях, губастого очкарика (Слоан?) в школярской шапочке по случаю выпуска, он же с одуревшим от радости псом в охапку… Переворачивалась постель, обшаривались карманы в джинсах и куртках, проверялись многочисленные кухонные шкафчики и ящики, обиженно гудел холодильник с распахнутой настежь дверцей…
Технари из двести первого полицейского участка, сослуживцы Сато, сгрудились у входной двери, озлобленно поглядывая на агентов. Двое мужиков стащили марлевки с лиц и вызывающе-открыто дымили сигаретами. Их работу прервали, беспардонно выставив за «рамку», но Сато четко знал – феды обломятся делать все своими руками… скоро они образумятся и запрягут технарей по полной, плюс наверняка начнут погонять, каркая под руку.
…С момента, когда Сато вернулся из мира ночных кошмаров в реальность утра пятницы, его не покидало ощущение того, что сегодняшний день будет особенным. Ощущение подтвердилось пугающе рано, когда Алис, ночной диспетчер Главной, сдала Майклу вызов на «жесть», как у них называли убийства, где-то около семи тридцати.
Как и всегда в подобных случаях, его опасения оправдались с лихвой.
Дерьмо он почуял сразу же, как только свернул на Джабберт Стрит и увидел скопление одинаковых синих и черных авто у дома с нелепо-толстыми колоннами на крыльце. Почему феды до сих пор обожают автомобили «Форд Краун Виктория»? Сато пристыженно запарковал свою «Карреру» в полустах метрах от первой желтой ленты, ограждающей место происшествия.
Поскольку феды уже взялись за дом, ему там делать было нечего. Сато неспеша достал из кармана пакетик жвачки, внимательно осматривая толпу ранних зевак. Несколько раз оценивающе пробежав глазами по скоплению народа, он присмотрел для себя бабульку, которая обстоятельно рассказывала что-то репортеру. Поскольку отчет все равно придется писать – дернула же его нелегкая принять этот вызов! – Майкл утвердился в своем решении начать с нее. Они переместились во внутренний двор, где старушка готовно уселась на качели, похлопав ладошкой по сиденью рядом…
– …Почему – гения? – переспросил Сато. – И почему – непризнанного?
– Он любил лингвистику. Изучал – и знал досконально – историю прогресса языков Юго-Восточной Азии. Свободно разговаривал на бирманском.
Детектив с интересом посмотрел на одуванчика.
Пауза. Собеседница явно не хотела развивать тему, терпеливо моргая из-под кустистых бровей, шлепая по земле отекшими ногами в домашних тапках. Тапки были фасонистые, с мордой и ушами Багса Банни.
Утро заканчивалось. Дневная сковородная теплынь суетливо просачивалась струйками пота за воротник рубашки Сато. Он расстегнул верхнюю пуговицу, подумал и расстегнул еще одну, следующую. Одуванчик с интересом наблюдала за действиями детектива. Майкл нахмурился и опустил глаза долу. Десятка два муравьев деловито разбирали на части каркас дохлого жука рядом с хлопающими тапками одуванчика.
– Он не пошел в колледж? – не глядя на нее, спросил Сато, решив подбросить одуванчику наживку.
Тапки застучали по земле быстрее.
– Не так… Вообще-то ему гарантировали стипендию в колледже Кей Си Бриггса, если он захочет туда пойти, но он…
Ее прервал лающий голос старшего из федов, спец-агента Келли, усиленный мегафоном: «Всем детективам, патрульным и спецам ИМП немедленно собраться у входа!»
Сато вздохнул. Он знал Келли. Игнорировать его бессмысленно, себе же дороже. Подняв одуванчика под локоть, детектив извинился и неспеша пошел вокруг дома к входной двери. Проходя вдоль забора, отделяющего двор Слоана от соседа слева, с противоположной от одуванчика стороны, Майкл резко остановился и вплотную приблизил лицо к дыре в заборе:
– Ты кто?
Глаза, которые он заприметил еще во время разговора с обладательницей ушастых тапочек, отпрянули от дыры, но не пропали.
– П… Питер… Я – Питер. А ты – коп, да?
– Подойди поближе, Питер, я с тобой поговорить хочу. Пара слов, не больше. Ты только руки мне свои покажи, ладно? – попросил Сато, нащупывая «Глок» в кармане брюк.
Шорох за забором. Руки – узкие ладони, длинные пальцы, бледные, тонкие запястья – показались в проеме. Руки подростка.
– Ты живешь здесь, Питер? Или в гости пришел? Не бойся, все в порядке… – успокаивающе сказал Сато.
– Ага… Я живу здесь. Тиффани… это моя мать… еще не вернулась с ночной смены. Я не спал, я ее всегда жду с работы. Я тоже работаю! – Голос окреп гордостью, потом стух. – Меня иногда увозят… Я не хочу, а они говорят – так надо. Пичкают меня всякой гадостью там, в клинике. Но я всегда возвращаюсь к Тиффани, она не может без меня.
Майкл понимающе кивнул.
– Ты не любишь лечиться, а, Питер? Слышь, а работать, наверное, интереснее, чем сидеть дома, да еще без Тиффани? А где ты работаешь – в пиццерии? В супермаркете? Ты умеешь ездить на велике? – Он говорил, стараясь успокоить обладателя пугливых глаз, который мог видеть убийцу… Или убийц.
– Скажи, Питер, ты часто подглядываешь за Джереми?
Шорох. Шаги. Тишина.
Пятница, 11:30 утра
Сато сидел в кабинете лейтенанта Барлоу и терпеливо ждал, когда начальник скажет хоть слово. Похоже, ждать Майклу придется долго… Как и ожидалось, феды отцепили их от расследования. В отделении царила непривычная тишина, и густой запах канцелярщины и табачного отстоя вперемежку с дешевыми духами проституток, которых отлавливали пачками к концу каждого дня, неподвижными пластами висел в
