душа его была не на месте. Да и кто бы сказал в тот момент, где была его душа, кому она принадлежала, прoклятая на семь лет. И тем не менее, несмотря на отвратительный сон, не казачий сын, а еврейская дочь первой услышала еле различимый цокот далёких конских копыт…
– Ша, я выспалась, у меня море сил и полный магазин нереализованных патронов. – Бывшая военнослужащая змейкой выскользнула из-под руки любимого. – Таки я охотно открою дверь и запущу сюда наших. Скока мне запомнился этот милый домишко ночью, мы можем тут и отсидеться, и отстреляться!
Рахиль быстренько обследовала две смежные комнаты, нашла кухню, освещённые туалет и ванную, ничего подозрительного в целом не обнаружила, выбежала через коридорчик к воротам, сунула нос в смотровую щёлочку и, только окончательно убедившись, что на пороге свои, отодвинула стальной засов.
Белый конь Рыдающей Принцессы застыл мраморным изваянием, сама Нюниэль спрыгнула с седла первой, едва ли не за ногу стянув пребывающего в состоянии односторонней эйфории тощего Миллавеллора.
– Накурился, как Жомб перед сражением в Хельмовом ущелье у Рохана, а эта акотинс компьютерная опять глючит не переставая, – привычно выругалась она, по-матерински подарила юной иудейке поцелуй в щёчку и пнула коня по колену. Благородное животное не реагировало. – Вот ьренх яоблинскаг, придётся заносить на руках. Твой-то где?
– Спит, – честно кивнула Рахиль.
– Все мужики одинаковы, – сострадательно высморкалась принцесса Арддурхоума, но в это время из дома, почёсываясь, вышел заспанный казак.
Милые дамы тут же препоручили его могучей мужской силе и затаскивание тормозящего коня, и перенос утончённого седого эльфа. Когда взмыленный Иван Кочуев наконец-то справился со всем и закрыл ворота, обе вечных невесты (если можно так выразиться) сидели на диванчике перед останками телевизора, попивая зелёный чай и чисто по-женски жалуясь друг дружке на превратности злой судьбы…
– Он же, даг, не просто жениться обещал! Я ведь уже почти шла с ним под венец, когда этот пёстрый ддоу отпросился на минуточку выйти покурить… Через минуточку выхожу за ним следом, а он, розлодук, уже возносится под небеса, в золотой сетке, хихикая, как хсип йонтуженнык! И я перед всеми аурд-йурод…
– Ой, я вас так понимаю… Нет, Ваня у меня хороший, тока слишком прямолинейный порою. Учишь его, учишь… так нет! Он по-прежнему лезет целоваться сплошь на людях, хотя замуж не предложил-таки ни разу… И шо я после такого должна думать на его основной инстинкт?
Собеседницы бросили на молодого человека многозначительный взгляд из серии «в морозилку, на разморозку, отбить, поджарить, вынуть, выбросить – мы на диете…» и продолжили разговор. Подъесаул только покачал головой, развернулся на каблуках и направился за подробными разъяснениями к проверенному эльфийскому утешителю…
– Я ни за что за этого амбицили замуж не выйду! С моей-то аллергией вечно наблюдать у себя под носом эту юстроухуо уаразз?! Слёз моих на него нет! И главное, вот ведь сам шляется тёрч знает где, жрёт что попало, спит на холодной земле, курит всякую дрянь – так хоть бы элементарный насморк подхватил, кодоноп! Чтоб понял, осознал, посочувствовал… Выпить есть?
– Выпить нет. У Вани на это нюх, а он даже ни разу не встрепенулся. Я таки вообще не разбираюсь, чего он на мне хочет? Говорит, что любит, а продолжение? Шо я тока ни делала: глазки строила, губки рисовала, за фигурой слежу, шоб чего съела, не поделившись, – тока по справедливости! Один раз… не поверите… собственный лифчик для него при всех повязала на ствол винтовки. Так он опять про секс начал, а на предмет замуж – ни слова! Нет, оно всем ясно, что я б ему тоже отказала, но как, если он ещё даже не предложил?!
Астраханский подъесаул виновато заглянул в двери, неуверенно делая Рахили какие-то знаки, то есть корча рожи, выгибая брови, жестикулируя на пальцах и многозначительно похлопывая по эфесу шашки…
– На что он намекает? – недоумённо скривила губки Рыдающая Принцесса. – Да, я готова признать, что при больной фантазии и извращённом воображении рукоять его клинка можно принять за подобие ааллоимитаторф, но, девочка моя, ему не кажется, что позволять себе подобные намёки в присутствии коронованной особы… Э-э-э… не то чтобы я так уж чванлива, но…
– Дорогая тётя Нюня, – с чувством выдохнула всё понимающая израильтянка, – скока я его знаю, он не такой. Да, я сама сказала, шо мой Ваня – прямой, как одноимённая шашка. Но не приведи Иегова хоть кому-то это повторить с несанкционированной улыбкой на лице – я его расстреляю на фиг, во славу Бога, Царя и Отечества! А на данный момент я у него тихо подозреваю, шо он пытается нам намекнуть на количество неумолимого противника, ждущего нашего присутствия прямо на выходе. Таки враг у ворот наших, да, любимый?
– Как-как ты меня назвала? – чисто по-еврейски откликнулся обалдевший казак.
– Неважно, важно тока первое – где враги?
– У ворот, – обречённо опустил усы бывший филолог.
Удовлетворённая еврейка победно кивнула Нюниэль и вместе с ней бодренько поднялась навстречу жестокому року. За надёжными воротами Дома Веры бесновалась неуправляемая толпа чёрных эльфов! Молодые красивые девчонки в традиционно траурном нижнем белье, с луками и арбалетами на изготовку, ругаясь на русском, английском и древнетолкиенистском, шумно требовали выдачи изменников. Имена не уточнялись, но все всё поняли правильно…
По счастливому стечению обстоятельств, сам домик был довольно крепенькой кирпичной кладки плюс окружённый надёжным забором метра три в высоту. Вроде бы для серьёзного штурма и непроблемно, но эльфы предпочитают бой на открытом воздухе, лучше всего в лесу или в горах, к тому же никакой осадной техники озабоченные местью девчонки не принесли. Не было даже элементарных лестниц, что уж там сетовать на отсутствие таранов, стенобитных орудий, катапульт, осадных башен и специальных бригад сапёров-подрывников…
Иван и Рахиль, естественно, сразу полезли на ворота, выяснять первопричины этнического конфликта, а добрая Нюниэль временно переключилась на утомлённого получасовой разлукой седого красавца- наркодилера. Хотя последний эпитет неверен в корне, всю добытую наркоту её сухопарый жених сбывал исключительно сам себе! Не надо вешать на него лишних обвинений, мужику и своих ни на одном горбу не вынести…
– А и чаво гвалт, бабоньки? – старательно имитируя казачью речь (так, как она её понимала!), начала переговоры иудейская антитеррористка со стажем. – Чё шумим-то? Али война с германцами, али со стиральным порошком перебои, а то ить у самой муж пьяница, чем огород копать буду, дети-то растут как на дрожжах, и хоть свекровь стерва, а президента выбирать всё одно надоть!
Заткнулись, конечно, все. Да и кто бы не заткнулся? Типа, столько разного девушка наболтала, может, там чего и умного есть?
– Ваня-а, а вы таки можете не напрягаться, это я всё им, – шепотом доложила еврейка, встряхивая верного казака за шиворот.
Бывший подъесаул основательно потряс чубатой головой и тоже поспешил внести свою лепту:
– И если у кого, красавицы, по жизни проблемы, так пургеном понос не остановишь! Что языком ласкаться, что пальцем ковыряться, а для настоящего дела без мужского естества – одна неудовлетворённость во всё лицо. Так что, учитывая ваших тараканов, предлагаю разумный компромисс: шли бы вы, «парни», в Задом и Умору, прямиком по местным «бабам»! И вам реализация, и им наука, извращенцы к извращенцам тянутся…
Реакция была столь же молчаливой, что и на речь Рахиль, но куда более эмоционально окрашенной – шесть чёрнооперённых стрел полетели прямо в удивлённую физиономию искреннего доброжелателя. Хорошо наш умник был не дурак и успел пригнуться, а так…
Обрывай роман на самом интересном месте, торжественно хорони главного героя и срочно влюбляй безутешную еврейку в нового персонажа.
Хотя, может, и не на самом интересном, но это уже придирки, суть одна: никогда не стоит убивать главного героя, когда до эпилога осталось хотя бы пятнадцать—двадцать страниц. Нет, автору можно всё, у большинства прокатывает и не такое, но трагедия потеряет реализм. А нереалистичная трагедия – это фарс, плавно переходящий в самопародийность. Я же вообще пытаюсь написать комедию. Хотя
