положением, и фигура, и прочее… Нет, я тебя решительно не понимаю!
Так… Судя по всему, происходит что-то, во что меня не собираются посвящать. Или боятся, а они не трусы… Опять все всерьез. Я встал из-за стола и направился к двери.
– Сядь, ландграф! – Плимутрок довольно резко хлопнул ладонью по столу, зазвенела посуда, раньше он себе такого не позволял. – Ты прав. Мы должны сказать тебе правду. А правда в том, что все движется по кругу. Ризенкампфа нельзя убить навсегда. Еще мои предки пытались вывести этот зловредный корень – ни черта! Они возрождаются вновь и вновь. Каким-то образом это связано с зубами… Но как именно, не знает никто. Зато всем известно, что если по миру прошел слух о зубах, то не пройдет и года, как на свет появится новый отпрыск рода Ризенкампфа! Для тебя – живущего в ином мире – это не значит ровным счетом ничего, и слава Богу! Но для нас… Мой внук… или внучка должны будут вновь браться за меч, ибо бредовую идею власти над мирами новый тиран впитывает с молоком матери. Что, если душа убитого тобой злодея воплотится в сыне Раюмсдаля? Мы уже скоро год, как живем тихо и мирно. Войн нет, нас никто не беспокоит, страна успешно залечивает раны. Локхайм помогает научными советами, предсказывает погоду, предупреждает об опасностях. Даже нечисть ведет себя достаточно мирно, хотя, по правде сказать, королей мы уничтожили… А что теперь?! Люди узнали, что Раюмсдаль жив! Он ищет Зубы Ризенкампфа! Он жаждет мести. И мстить он будет именно нам, хотя ко всему этому делу приложил руку один небезызвестный ландграф…
– Ты не думай, – вмешался князь, – мы тебя не виним. Помог расправиться с врагом – честь тебе и хвала!
– Но не доведешь ли ты до конца свою героическую одиссею?! – ласково закончила его супруга.
Что ж, уважаю принцессу Лиону именно за то, что она сразу говорит о том, чего хочет. Остальные более дипломатичны.
– Все ясно. Будь по-вашему. Я останусь и набью шишек склочному Раюмсдалю. А теперь последний вопрос, от которого вы успешно ускользаете, – где мои ребята?
Все трое потупились и вздохнули…
– Я ж тебе и толкую, – наконец решился Злобыня, стараясь не глядеть в мою сторону, – по ту пору, что в народе молва пошла о зубах Ризенкампфа, среди людишек брожения начались. Кто в слезы, кто в монастырь, кто за оружие, а кто и к иноземным богам за помощью поспешил. В городах странные мужичонки попадаться стали. Ходят без штанов, в оранжевых тряпках, босы, головы бриты, а на затылке хвостик. Срамота! Я тут троих конем потоптал – мерзость какая… Однако никому, кажись, зла не творят, бьют себе в барабаны, мясо не потребляют и все время лопочут: Харя Кришна. Кардинал их тоже требовал прищучить, да ведь и не за что вроде. Нашего Бога они не хулят, безобразий себе не позволяют. Ну и не трогают их…
– Знакомая картинка, – буркнул я.
– Так вот и оно ж! – разгорячился князь, сминая в кулаке кубок кованого серебра. – А только вскоре соблазнились горожане учением ихним. Ремесла бросают, из семьи уходят, все дела побоку! Знай, головы бреют да в барабаны стучат. Окромя Харя Кришна – ни хрена от них не добьешься!
– Значит, Бульдозер попал в лапы к кришнаитам?
– Не уберегли, – потупились все трое.
Какое-то время мы молчали. Каждый думал о своем. Я, например, о том, что ни один из моих знакомых не возвращался из цепких лап этой религиозной секты. Эх, Жан! Верный оруженосец! Как ты мог… Что ж ты не дождался возвращения своего господина? Ну, нет, бритоголовые барабанщики! Я этого парня за так не отдам! Мы еще посмотрим, на какую сторону Меч Без Имени развернет харю Кришне!
– Где они? – тихо зарычал я, почувствовав прилив плохо управляемой ярости.
– Бродят по городу, – пояснила Лиона. – А отец Жана Буль де Зира пребывает в состоянии шокового паралича.
– Я займусь этим. Пошли дальше. Где Лия?
– Она еще месяца три назад ушла из Ристайла, – взял слово король. – Мы тут тебе памятник установили, бронзовую конную статую в полный рост. Так она все цветы туда таскала, а потом и вовсе поставила шалашик рядом. Слуги ей провизию носят. Молчит она. Может, заболела, может, еще что… Ты ведь пропал так неожиданно. Ну, никак не пойму – и за что тебя такого женщины любят?
– Где это? Мне нужен конь – я поеду за ней.
– Пойдем провожу. – Злобыня встал из-за стола, подхватил плащ и пояс с мечом. Оружие носилось всегда, даже в мирное время.
Итак, отложим празднества, пора ехать за Лией! По дороге вниз к конюшне мы пообнимались со старыми знакомыми. Русские ратники из дружины князя почти все были здесь, ну разве двое-трое остались в восстановленных городах. Как все-таки приятно возвратиться туда, где тебя любят и ждут. Я чувствовал внутреннее родство со всеми этими людьми и понимал, что этот мир теперь столь же мой, как и я его. Средневековый быт не воспринимался анахронизмом, пища не угнетала однообразием, а действительность прямо-таки восхищала обилием приключений. Для меня. Для всех остальных это была обычная жизнь, и ничего сверхвеселого они в ней не находили.
– Вот, забирай. Твой будет. – Князь сам подвел ко мне великолепного гнедого коня, крепконогого, с крутой шеей, горящими глазами, взнузданного и оседланного.
Роскошный подарок! Мы сразу понравились друг другу. Махнув в седло, я тронул поводья. Гнедой слушался меня, как собственную маму. Через десять минут я был за крепостной стеной. Не очень далеко в чистом поле виднелась черная фигура на постаменте. При более близком знакомстве мне наконец удалось понять, почему меня не узнавали. Народ вложил в эту скульптуру все лучшее, что предполагал во мне, и щедро добавил от себя лично. На могучем бронзовом жеребце восседал плечистый бронзовый гигант! Объем мускулатуры читался даже под доспехами, лицо скрыто забралом, но знаменитая пряжка, схватывающая мой плащ, передана с редкой скрупулезностью. Собственно, все сходство на пряжке и заканчивалось… Идеальный образ спасителя и заступника населения восторгал даже меня, хотя внешне не имел к моей особе ни малейшего отношения. Вдоволь налюбовавшись на свой прототип, я узрел невдалеке маленький шалашик. Подъехал поближе, спрыгнул с коня, попытался заглянуть внутрь – ай! Из-за стенки высунулся наконечник короткого копья и заерзал в какой-нибудь ладони от моего лица.
– Лия! Ты что, вконец обалдела?! Это же я!
– Кто «я»? – мрачно поинтересовался знакомый голосок.
– Твой господин – лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, Шагающий во Тьму, тринадцатый ландграф Меча Без Имени. Хватит ваньку валять, убери это дурацкое копье, еще нос мне поцарапаешь…
– Мой господин далеко, – дрогнул голос, – не травите мне душу воспоминаниями. Много тут шляется таких, кто изображает из себя ландграфа. А вот, назовите пароль!
– Екарный бабай! – вырвалось у меня.
Пароля-то я и не знал. Мы о нем вообще сроду не договаривались. Незадача…
– Милорд?! – Плетеная дверца распахнулась.
Из шалашика вынырнула Лия. Худая, загорелая, с нездоровым румянцем на щеках, в потрепанном костюмчике пажа – но такая родная! Я сгреб ее в объятия, крепко прижал к груди и погладил по голове. Бедная девчонка не могла произнести ни слова, она просто тихо плакала. Порой мне кажется, что в прошлый раз я оставил в этом мире гораздо больше, чем приобрел в своем. Такая верность, преданность и самопожертвование у нас уже не встречались. Даже у меня комок подкатил к горлу. Я посадил ее на коня позади себя и, как в старые, добрые времена, двинулся в путь. Помнится, где-то у меня была целая усадьба, а у нее отдельный особняк с харчевней в центре города. По дороге мы ни о чем не говорили. Золотоволосая недотрога просто вцепилась в меня как клещ, уткнувшись носом в фиолетовый плащ.
– Милорд, вы вернулись… милорд… – Больше от нее ничего нельзя было добиться.
Горожане на улицах встречали нас восторженными криками. Вскоре собралась целая толпа поклонников. Лия опомнилась, вытерла слезы и величаво кланялась на счастливые вопли народа, время от времени грозя кулачком неведомым врагам. До вечернего празднества у короля было еще часа четыре, поэтому мы разместились в доме моей спутницы. Я заставил ее принять ванну и поесть. Наконец-то, без шума и суеты, мы могли вдосталь наговориться.
