Викинги

— Ты не должен обходиться с ним слишком стро­го,— сказала Йива,— потому что бедняге еще предсто­ят большие страдания в руках смаландцев. Я сама сделаю все, возможное, чтобы держать их подальше друг от друга.

На следующее утро Орм позвал магистра к себе и сказал ему, что нашел для него занятие, которое, как ему кажется, он сможет выполнять ко всеобщему удовлетворению.

— Пока что,— сказал он,— ты не выказал особого умения в какой-либо работе, которая тебе поручалась. Но теперь у тебя будет настоящий шанс сослужить нам всем хорошую службу. Вон, видишь вишневое дерево, самое лучшее из моих деревьев, и это не только мое мнение, но и мнение ворон. Тебе надо залезть на верхушку дерева, и я советую тебе взять с собой еды и питья, потому что ты не слезешь вниз до тех пор, пока вороны и сороки не разлетятся на ночлег. Будешь сидеть там каждый день, занимать свое место будешь рано, потому что эти вороны про­сыпаются еще до рассвета. Я надеюсь, что тебе удас­тся сохранить ягоды для нас, если только ты не будешь есть их сам слишком много.

Магистр печально поглядел на дерево, ягоды на нем были крупнее, чем обычно бывают на вишневых деревьях, и только-только начинали темнеть, налива­ясь спелостью. Все птицы особо любили эти ягоды, и Рапп и отец Виллибальд пытались отгонять их, стре­ляя из лука, но им это плохо удавалось.

— Я этого заслуживаю,— сказал магистр,— но я боюсь залезать так высоко.

— Тебе придется привыкнуть к этому,— сказал Орм.

— У меня сразу начинает кружиться голова.

— Если будешь крепко держаться, это не повредит тебе. Если же ты покажешь, что у тебя не хватает смелости выполнить это задание, все станут смеяться над тобой, а женщины — больше всех.

— Говоря по правде, я заслужил все это,— сказал магистр печально.

После некоторых споров, ему удалось с большим трудом проделать часть пути до вершины дерева, а Орм стоял внизу, постоянно заставляя его поднимать­ся выше. Наконец, после многочисленных молитв, он умудрился добраться до разветвления, в котором схо­дились три ветки, дерево качалось под его тяжестью, и, видя это, Орм приказал ему оставаться там, пос­кольку его раскачивание сделает его более заметным для птиц.

— Ты там в полной безопасности,— прокричал он магистру,— и ближе к небу, чем мы, несчастные со­здания, вынужденные оставаться на земле. Там ты можешь есть и пить от души и обсуждать с Богом свои грехи.

Так он и сидел, и вороны, которые прилетали со всех направлений, чтобы полакомиться вкусными яго­дами, улетали, испуганные и изумленные, когда виде­ли, что на дереве человек. Они кружили над ним, сердито каркая, а сороки сидели на ближних деревь­ях, дразня его презрительным смехом.

На шестой день, в полдень, когда жара была осо­бенно сильной, магистр упал. Он задремал от жары, рой пчел прилетел к дереву и выбрал его голову в качестве посадочной площадки. Проснувшись в ужасе, он отчаянно замахал руками, пытаясь отогнать их, потерял равновесие, и с криком упал на землю в облаке пчел, в куче вишен и сломанных веток. Близ­нецы со своим товарищем первыми прибежали к месту инцидента, они уставились на него с удивлением, а мальчик Ульф спросил, почему он упал. Но магистр только лежал, стонал и говорил, что настал его смер­тный час. Дети стали с радостью подбирать спелые ягоды, которые попадали вместе с ним, но это взбудо­ражило пчел, они напали на них, и дети с криками убежали. Все домашние собирали в это время камыш на берегу реки, и только Йива и две ее служанки прибежали к нему на помощь. Они отнесли магистра в ткацкую комнату и уложили на кровать. Когда служанки узнали, какое с ним приключилось несчастье, они так развеселились, что Йива потеряла терпение, надавала им оплеух и приказала немедленно пойти и позвать отца Виллибальда, который был на реке вмес­те с_и остальными.

Йиве жалко было магистра, и она делала все, чтобы ему было удобно. Она также дала ему подкрепиться своим самым лучшим пивом. Он не пострадал от пчел, но боялся, что при падении сломал руку. Йива под­умала, не Бог ли наказал его за поведение с Торгунн в лесу, она спросила его про это, и тот согласился, что, может быть, это и так.

— Но что ты знаешь о том, что произошло между нами в лесу? — спросил он.

— Все,— ответила Йива.— Мне Торгунн сама рас­сказала, но не бойся, никто не услышит, и она, и я — мы обе умеем держать язык за зубами. Одно удоволь­ствие я, однако, могу тебе доставить, она очень хвали­ла тебя, и совсем не жалеет о том, что случилось, хотя это чуть было не привело к катастрофе для вас обоих.

— Я сожалею об этом,— сказал магистр,— хотя боюсь, что от этого не легче. Бог так проклял меня, что я не могу находиться наедине с молодой женщиной, сразу же загораюсь страстью. Даже эти дни, прове­денные на дереве, не очистили меня от этой страсти, потому что мысли мои были заняты не Богом, а плот­скими грехами.

Йива засмеялась:

— Пчелиный рой и твое падение с дерева помогли тебе,— сказала она,— потому что вот ты здесь, наеди­не со мной, в таком месте, где нас долго никто не потревожит, и думаю, что я не менее красива, чем Торгунн. Но по крайней мере от этого соблазна ты сможешь отказаться, не впадая в грех, бедный ду­ рачок.

— Ты не знаешь,— отвечал магистр печально,— насколько сильно проклятие.

И он протянул к ней руку.

Что произошло между ними, никто никогда не узнает, а когда отец Виллибальд пришел, чтобы осмот­реть раны магистра, он увидел его спящим и довольно посапывающим, а Иива увлеченно работала за своей прялкой.

— Он слишком хороший человек, чтобы заставлять его лазать на деревья,— сказала она Орму и домаш­ним в тот вечер, когда они ужинали, веселясь над тем способом, при помощи которого магистр закончил свое пребывание на дереве.— Не надо больше заставлять его делать это.

— Не знаю, насколько он хороший,— сказал Орм,— но если ты имеешь в виду, что он слишком неуклюж для этого, то я согласен. Для чего он пригоден — это выше моего понимания, но смаландцы, несомненно, что-нибудь обнаружат. Почти все вишни уже поспели, и их можно собирать, пока птицы не поклевали, так что от этого инцидента мы ничего не потеряем. Но хорошо, что уже почти пришло время для Тинга.

— До тех пор, пока это время не наступит,— твердо сказала Йива,— я сама буду присматривать за ним, потому что не хочу, чтобы его дразнили и оби­ жали в последние дни, которые он проведет среди христиан.

— Что бы он ни делал, женщины роем летят ему на помощь,— сказал Орм.— Но поступай, как счита­ешь нужным.

Все в доме смеялись до колик в животе при одном упоминании о магистре и пчелином рое, но Аза сказа­ла, что это — хороший знак, потому что она часто слышала, как мудрые старики говорили, что когда пчелы садятся на голову человеку, это означает, что он будет долго жить и у него будет много детей. Отец Виллибальд говорил, что в молодости он слышал, как то же самое утверждали ученые при дворе императо­ра в Госларе, хотя неизвестно, полностью ли это ос­тается в силе, если этот человек — священник.

Отец Виллибальд считал, что с плечом магистра не произошло ничего страшного, тем не менее, магистр предпочел провести следующие несколько дней в пос­тели, и даже когда он уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вставать, онвсе же большую часть дня проводил в своей комнате. Йива заботливо присматри­вала за ним, сама готовила для него еду, и строго следила за тем, чтобы ни одной из ее служанок не разрешалось подходить к нему. Орм подшучивал над ней по этому поводу, спрашивая, не сошла ли она тоже с ума от этого магистра. Кроме этого, сказал он, ему очень жалко той замечательной пищи, которая ежед­невно относится в ткацкую комнату. Но Йива твердо ответила, что это она будет решать сама. Бедняжке, сказала она, нужна хорошая пища, чтобы его кости хоть немного обросли мясом перед тем, как он отпра­вится жить к язычникам, а что касается служанок, то она просто охраняет его от соблазнов и насмешек.

Так что Йива в этом вопросе настояла на своем, и так все продолжалось до тех пор, пока не пришло время для жителей с обеих сторон границы ехать на Тинг к Кракскому Камню.

Глава 10. О том, что делали женщины у Кракского Камня, и о том, как зазубрилось лезвие Синего Языка

Каждое третье лето, в первое полнолуние после начала цветения вереска приграничные народы Скании и Смаланда встречались по древней традиции у камня, называвшегося Кракский Камень, для завере­ний в мире, или для объявления войны друг другу до следующей своей встречи.

К этому месту приходили вожди и выборные из Финнведена и Веренда и со всех районов Гоинга, и проводился Тинг, который обычно продолжался не­ сколько дней. Дело в том, что даже когда вдоль гра­ницы царил мир, всегда были проблемы, которые надо было решать, разногласия относительно мест охоты и прав на пастбища, убийства в результате этих про­блем, кражи скота, похищения женщин и выдача рабов, перебежавших через границу. Все подобные вопросы тщательно рассматривались и обсуждались мудрыми людьми из различных племен, иногда таким образом, что бывали удовлетворены все, как, например, когда за убийство оплачивалось убийством, за изнасилова­ние — изнасилованием, а иногда — согласованным штрафом. Однако, когда возникали трудноразреши­мые ссоры между упрямыми людьми, так что не уда­валось прийти ни к какому соглашению, дело реша­лось в поединке один на один между двумя заинтере­сованными сторонами на траве около Камня. Это счи­талось наилучшим развлечением из всех, и любой Тинг, в течение которого по меньшей мере три трупа не выносились с места поединков, рассматривался как скучный и ничего не стоящий. Чаще всего, однако, Тинг поддерживал свою репутацию интересной встре­чи и места проявления мудрости, все покидали его довольными, имея в запасе прекрасные истории, кото­рые потом можно будет рассказывать женам и домо­чадцам.

Здесь также много покупали и продавали: рабов, оружие, быков, изделий из железа, одежду, шкуры, воск, соль. Торговцы иногда приезжали даже из Хедеби и Готланда. В былые времена король Швеции и король Дании имели обыкновение посылать сюда сво­их доверенных лиц, частично для того, чтобы отстаи­вать их права, а отчасти — для того, чтобы отыскивать беглых преступников, которым удалось избежать их лап. Однако крестьяне приветствовали таких послан­цев тем, что рубили им головы, которые затем коптили на костре и отсылали обратно их хозяевам, показывая тем самым королям, что приграничные народы пред­почитают сами решать свои проблемы. Но управляю­щие и капитаны кораблей, посланные ярлами Скании и Западного Готланда, все еще иногда появлялись здесь для того, чтобы нанимать хороших воинов, же­лающих податься за моря в набеги.

Поэтому Тинг у Кракского Камня считался у при­граничных народов значительным событием, так что они даже время отсчитывали от Тинга до Тинга.

Говорили, что этот Камень был поставлен здесь в древние времена Рольфом Краке, когда он проезжал здешние места, и после этого ни один король и ни один местный житель не осмеливались убрать его, посколь­ку он был воздвигнут в качестве пограничного знака, показывавшего, где кончается страна датчан и начи­нается страна шведов. Это был высокий и большой камень, поднять который смогли бы только герои древ­них сказаний, он стоял на открытой