На следующее утро Орм позвал к себе магистра и сказал, что нашел ему подходящее занятие.
— Во всем, что ты пробовал до сих пор, ты показал себя неумелым, — сказал он. — Но теперь ты сможешь нам пригодиться. Ты видишь, какая у меня растет вишня, — лучшее, что только есть в саду. Так думаю не только я, но и вороны. Полезай-ка на эту вишню, возьми с собой еды, и не спускайся на землю до тех пор, пока не увидишь, что вороны да сороки уже нашли себе ночлег. Там ты будешь сидеть и сторожить каждый день. И смотри, забирайся на дерево с самого утра, ибо вороны прилетают рано. Я очень надеюсь, что ты сможешь уберечь от ворон вишню, если сам, конечно, не съешь слишком много.
Магистр печально взглянул на дерево. Вишни на нем висели такие крупные, как ни на одном другом, и уже потемнели от спелости. Все птицы так и хотели поклевать их, и Рапп с братом Виллибальдом уже пытались отгонять их выстрелами из лука, но все безуспешно.
— Ну что ж, я это заслужил, — сказал магистр, — но я боюсь сидеть слишком высоко.
— Ничего, привыкнешь, — ответил ему Орм.
— У меня часто кружится голова, — сказал он.
— А ты держись покрепче за ветку, тогда голова не закружится. А если ты и с этим не справишься, то тебя все засмеют, и больше всех — женщины.
— Я действительно это заслужил, — грустно повторил магистр.
В конце концов он с большим трудом залез на дерево, а Орм стоял внизу и призывал его держаться покрепче. Молясь тихонько, магистр добрался до сплетения трех веток, которые прогнулись под его тяжестью. Там Орм и приказал ему оставаться, ибо на этом месте он лучше всего был виден птицам.
— Вот и сиди там, — сказал Орм снизу, — будешь ближе к небу, чем мы. Можешь там пить и есть и беседовать с Богом о своих грехах.
Магистр остался сидеть на дереве. На сочные вишни со всех сторон слетались жадные вороны, но вслед за этим в изумлении поворачивали назад, когда замечали, что на дереве сидит человек. Они раздосадованно каркали, кружа вокруг, а сороки сидели в окрестных кустах и злобно смеялись.
На шестой день, после полудня, когда припекало солнце и стояла жара, магистр свалился с дерева. Его разморило, и он уснул. Тем временем к вишне подлетел пчелиный рой и, облюбовав себе голову магистра, сел на нее. Магистр в ужасе проснулся, принялся отгонять пчел и с криками полетел на землю, увлекая за собой и пчелиный рой, и спелые ягоды, и сломанные ветки. Первыми подбежали к месту происшествия близняшки и их товарищ по играм: они удивленно уставились на упавшего, а Ульф спросил у него, почему он упал с дерева. Но тот лишь стонал в ответ и жаловался, что настал его последний час. Дети радостно кинулись собирать упавшие ягоды, но потом испугались пчел и начали плакать. Все домашние тем временем находились на речке, так что на помощь прибежала Ильва, да еще пара служанок. Они помогли магистру добраться до постели, проводив его в ткацкую. Когда же служанки услышали, что случилось, они так захохотали, что Ильва разгневалась и надавала им оплеух, а потом приказала сходить за братом Виллибальдом, который был на речке вместе с остальными.
Ильва испытывала жалость к магистру и старалась угодить ему: она дала ему выпить кружку лучшего своего пива. Пчелы его покусать не успели, но он думал, что сломал себе плечо при падении. Ильва спросила, уж не Божие ли это наказание за его поведение с Торгунн тогда, в лесу. Он согласился с тем, что так, наверное, и есть.
— Но что ты знаешь о нас? — спросил он.
— Я знаю все, — сказала Ильва, — ибо Торгунн сама рассказала мне об этом. Но ты не бойся, больше никто об этом не знает, ибо мы обе держим язык за зубами. И я могу утешить тебя тем, что она очень нахваливала тебя и ни капельки не раскаивается в том, что вы сделали, хотя все это чуть не кончилось плохо.
— Зато я раскаиваюсь, — сказал магистр, — хотя и понимаю, что это бесполезно. Ибо надо мной тяготеет проклятие Божие, и я не могу остаться равнодушным наедине с молодой женщиной: во мне сразу же вспыхивает страсть. Даже те дни, которые я провел, сидя на дереве, не помогли мне, и я гораздо больше подумывал о плотских утехах, чем о Боге.
Ильва рассмеялась.
— Ничего, зато пчелиный рой тебе помог, — сказала она, — так, что ты свалился с дерева. Ибо теперь ты наедине со мной, и никто нам здесь не помешает; я думаю, что выгляжу ничуть не хуже Торгунн. А также я думаю, что сейчас ты не очень-то способен совершить грех, бедняжка.
— Нет, ты не знаешь, как сильно мое проклятие, — мрачно ответил магистр и протянул к ней руку.
О том, что произошло между ними потом, в точности никто не знал. И когда брат Виллибальд явился осмотреть плечо магистра, тот спал и немного стонал во сне, а Ильва прилежно ткала за станком.
— Он слишком хорош для того, чтобы сидеть на дереве, и его следует освободить от этой обязанности, — сказала она вечером Орму и остальным, когда они сели за ужин, отпуская шуточки по поводу злополучного падения с дерева.
— Мне мало известно о его способностях и доброте, — сказал Орм, — но если ты считаешь, что он слишком глуп для того, чтобы сторожить вишню, то я охотно соглашусь с тобой. Даже не знаю, на что он вообще годится, но в этом разберутся смоландцы. Вишня уже созрела, и мы соберем ее до того, как ее поклюют птицы, так что потеря здесь небольшая. Хорошо, что недолго осталось до тинга*. [26]
— А до этого я сама позабочусь о нем, — решительно сказала Ильва, — мне не хочется, чтобы он напоследок высмеивался такими же христианами, как он.
— Вечно его выгораживают женщины, — сказал Орм. — Но пусть будет так, как ты хочешь.
Долго еще на дворе все покатывались со смеху, как только вспоминали магистра и пчелиный рой. Но Оса сказала, что для магистра это был добрый знак. Она частенько слышала от стариков, что когда пчела садится человеку на голову, это означает долгую жизнь и многочисленное потомство. Брат Виллибальд подтвердил, что он в юности тоже слышал это от ученых людей при императорском дворе в Госларе. Но одно непонятно, прибавил он: как эта примета сбудется, когда речь идет о священнике.
Брат Виллибальд нашел, что плечо магистра особенно не пострадало. Тем не менее тот оставался в постели еще несколько дней и почти не выходил из дому. Ильва заботилась о нем, откармливала его и следила за тем, чтобы никто из ее молодых служанок не приближался к больному. Орм подшучивал над женой и спрашивал, уж не влюбилась ли и она тоже в магистра. Кроме того, он испытывал досаду при виде того, как самые лакомые кусочки уносились в ткацкую. Но Ильва со всей серьезностью отвечала ему, что Орм не должен вмешиваться: больной действительно нуждается в хорошем питании, говорила она, чтобы хоть немножко поправиться, прежде чем он попадет к язычникам. Что же касается служанок, то она просто хочет защитить магистра от соблазнов и насмешек.
Так что Ильва вела себя так, как она сама считала нужным. Время шло, и наконец приблизился час, когда все жители приграничной области должны были отправиться на тинг к камню Крака.
Глава 10
О проделках женщин вокруг камня Крака и о том, как получил отметину меч Синий Язык
Каждый третий год, ранней осенью, в первое полнолуние после того, как начинал цвести вереск, в согласии с добрым старым обычаем, жители приграничных земель Сконе и Смоланда собирались на тинг у камня Крака, чтобы договориться о мире или, наоборот, объявить друг другу войну до следующего тинга.
На тинг съезжались хёвдинги и избранные представители земель Финведена и Веренда, и всех селений Геинге. Начинался тинг, и обычно он длился несколько дней. Ибо даже когда царил мир, нужно было решать много вопросов: улаживать споры об охоте в лесу и выпасе скота, рассматривать убийства, которые произошли на этой почве; вникать в тяжбы о кражах скотины, о похищении женщин и насильственном уводе чужих рабов. Все это тщательно рассматривалось и обсуждалось у Скалы закона, в присутствии разумных людей с обеих сторон. Иногда постановляли отплатить убийством за убийство, похищением за похищение, а иногда заставляли платить выкуп. Но когда распря становилась безнадежной и дело никак не могли уладить, тогда прибегали к поединку между противниками прямо здесь же, перед камнем. На это смотрели как на лучшее развлечение, и считалось даже, что плох тот тинг у камня Крака, когда по меньшей мере трое убитых не уносилось с поля боя. Чаще всего именно такой тинг надолго запоминался участникам, и они, довольные, разъезжались по домам и рассказывали потом об этом своим родичам и домочадцам.
На тинге велась бойкая торговля рабами, оружием и быками, ковким железом и сукном, кожами, воском
