Было больно видеть, что старые друзья смотрят на него со страхом и непониманием. Однако Льешо не мог придумать, что сказать, чтобы вернуть все на свои места. Он покачал головой и выдавил из себя:
– Нет. Я просто хочу навестить товарища.
Они не спросили, кого именно и когда он успел с кем-то познакомиться в лагере правителя, если находится тут лишь два дня, да и те проспал. Юноша решил, что они просто боятся получить абсурдные ответы, поэтому молча проводил их взглядом и отправился в лечебницу.
Лечебница напомнила ему больницу брата: он почти почувствовал холодный воздух гор, щиплющий щеки, и вес большого веника в руках. Адар слишком уж буквально понимал служение своему народу. В Фаршо, конечно же, не было гор, и ветер дул теплый, полный цветочной пыльцы. Однако каждый уголок говорил о душевной заботе и старании целителей. Пол и стены были из светлого дерева, окна распахнуты для света и свежего воздуха. Терпкий запах лечебных трав и сладких успокоительных лекарств перемешался с парами кипяченого белья. Льешо показалось, что он встретит там самого брата за работой. От осознания невозможности увидеть Адара подступили слезы.
Просунув голову в открытое окно, юноша обнаружил Бикси, сидящего на кровати с обезьяной Каду, свернувшейся калачиком у его ног.
– Наконец-то ты появился! – сказал златовласый. – Я уж подумал, что ты умер.
– Нет, не умер, просто спал.
Льешо запрыгнул через окно, не утруждая себя поиском двери, и вмиг очутился у кровати Бикси, вздрогнувшего от вскочившей обезьяны, которая словно пружина взлетела вверх и теперь выкрикивала ругательства на своем языке с балки под крышей.
– Извини, – сказал Льешо.
– Да ничего, – ответил Бикси. – Тебе, однако, придется попросить прощения у Маленького Братца, если не хочешь, чтобы он по ночам бросался в тебя своими экскрементами через окно.
– Манеры прямо как у хозяйки.
Бикси схватился за повязку. Не дождавшись от Льешо вопроса, он пожал плечами и пожаловался, шмыгнув носом:
– У Хабибы есть девушка-подмастерье. Все ее лекарства пахнут цветами.
– Маловероятно, что она хочет отравить тебя. А это уже хорошо, – сказал Льешо, и Бикси рассмеялся.
– Ее лечение, конечно, не столь болезненно, как у Марко. Однако у нее ужасный характер. Я слышал, как она спорила с мастером Яксом. Он затих, словно ребенок, от ее острого языка. Как она закончила, тотчас ускользнул, посрамленный. Я не доверил бы ей твое лечение, что бы ни произошло.
Льешо понял намек, но не знал, что ответить:
– Я просто спал. За мою жизнь вовсе не надо было сражаться.
– Юная Малышка Феникс, как зовут ученицу Хабибы, сообщила, что над тобой в прошлом сильно издевались и тебе нужна забота. Якс сказал, что тебе не обойтись без своих фибских друзей, если ты хочешь вернуть душевное спокойствие. Мол, они должны быть рядом.
Бикси внимательно ждал, как отреагирует Льешо, но ответной реплики не последовало.
– Так где же они, твои фибские друзья?
– Рядом.
– Что он сделал с тобой?
Бикси, разумеется, имел в виду Марко и месяцы, проведенные в мастерской. Льешо покачал головой: слишком много откровений за один день. Он до сих пор не был уверен, враг перед ним или друг, и поверит ли он ему. В сравнении с последними событиями пребывание у надзирателя казалось ерундой…
Несмотря на стремление сохранить самообладание, Льешо заплакал. Слезы медленно струились по бронзовым щекам.
– Я боялся, что он не рассчитает дозу и убьет меня своими ядами. А если не убьет, то мне опять придется пройти через все это, опять будет выворачивать кишки, а он сделает запись, сколько времени мне понадобилось, чтобы выпрямиться из скрученной позы… Иногда он угрожал, что сожжет меня, если я не выдам ему целительницу Кван-ти. Я даже не знал, где она.
Льешо ни за что не передал бы Кван-ти в руки Марко. Никогда.
– Я подозреваю, – сказал он, прошлое словно прокручивалось перед его глазами, – что мастер Марко сам вызвал Кровавый Прилив для своих коварных целей. Может, это с самого начала была лишь игра, чтобы разорить господина Чинши. Кван-ти никогда не интересовала его, он только хотел перекинуть свои преступления на ее плечи.
– Я тоже побаивался его, – признался Бикси, пытаясь хоть как-то утешить юношу. Глаза его округлились от удивления: он и не думал, что Льешо пришлось так тяжко. – Мы не стали от этого слабее.
Воспоминание о распростертом в грязи арены господине Чин-ши, покончившим жизнь самоубийством, навело Льешо на размышления.
– Это делает нас умнее.
Тут со стороны окна, через которое пробрался юноша, послышался голос Якса, решившего наконец дать знать о своем присутствии.
– Думаю, ты прав, – сказал учитель, облокотившись о подоконник. – Бикси, наверно, опять рассказывал сказки.
