– Это действительно не милосердие, нет. Но вот вернуть его здоровым и сильным – бог мог бы сделать такое!
– Вселенная держится на равновесии, юный король. – Ясное Утро воздел руки и показал, что имеет в виду. Балар одобрительно кивнул из своего угла. – Если богу и придется сделать подобное одолжение, – одна маленькая рука поднялась выше плеча, а другая опустилась к поясу, – то что бы ты отдал ради сохранения баланса?
– Жизнь, – не задумываясь, слишком поспешно ответил Льешо, и мастер Ден сурово нахмурился.
Юнец продолжает швыряться собственной жизнью. Неоправданная жертва, которую вряд ли можно принести в здравом рассудке.
Карлик склонил голову, внимательно глядя на Льешо.
– Кого из тысяч твоих последователей ты отдал бы за жизнь своего лучшего друга?
– Никого, – задумавшись, в коние концов признал король. В войне с мастером Марко ему пришлось потерять многие и многие жизни, и тем не менее Льешо не считал себя вправе променять жизнь хотя бы одного из подданных на жизнь Хмиши, как бы ему ни хотелось вновь увидеть лучезарную улыбку друга. – У меня не осталось ровным счетом ничего. Его смерть – это слишком, понимаешь? Мне нужен повод для жизни. Раньше казалось, что Кунгол – это все: дом, свобода, королевство. Теперь все это лишь слова. Хмиши и Льинг, Каду, Бикси и Стайпс – вот мой единственный дом. Даже родные братья не кажутся такими близкими, как эти люди.
Балар еще ниже склонился над лютней. Он молчал, хотя Льешо понимал, что спокойствие обходится ему недешево.
Ясное Утро согласно кивнул.
– Смертная богиня войны работает хорошо, хотя последствия ее трудов ощущаются недолго.
– Сломанным мечом битву не выиграешь.
Карлик уронил руки на колени.
– Ты просишь слишком многого, – заметил он. Мастер Ден коротко, иронично рассмеялся:
– Пришло время учиться у подрастающего поколения, Ясное Утро. Он уже не первый раз произносит эту фразу.
Действительно, Льешо напоминал об этом сам себе, однако без видимого результата. Боги все равно заставляли двигаться дальше. Теперь же пришло время попросить что-то для себя самого; наверное, они уже понимают, каково это и что за этим стоит.
– Балар?
Музыкант сидел, склонившись над инструментом. Не поднимая глаз, он наконец ответил на тот вопрос, который, должно быть, уже много раз задавал Ясное Утро.
– Льюка повсюду видит одни лишь несчастья. Сам я ответа не знаю. Но хочу знать, что младший брат дома, на отцовском троне, и готов отдать за это многое. – Балар взглянул на товарищей и печально улыбнулся. – Дар не покинул меня, я просто не осмеливаюсь им пользоваться.
– Знаешь, а ты ведь прав, мы действительно просим слишком многого, – покачал головой Ясное Утро. И заключил: – Твое сердце нуждается в отдыхе.
С этими словами он взял серебряную флейту и поднес ее к губам. Карлик заиграл, и с каждым тактом нежной мелодии сердце короля Льешо светлело. Скоро зашевелилась Льинг и села, протирая глаза.
– Что здесь происходит? – удивилась она, глядя на Льешо и одновременно внимательно вслушиваясь в звуки.
– Не знаю, – начал было Льешо, однако серебряные звуки флейты наполнили его душу безотчетной надеждой.
Он взглянул на мертвого друга. О чудо! Грудь Хмиши едва заметно поднималась и опускалась – снова и снова. С каждым движением дыхание становилось крепче, а скоро затрепетали и веки.
– Хмиши! – Льинг упала перед возлюбленным на колени и, крепко обняв, уронила голову ему на плечо. Рыдая, она не переставая повторяла его имя: – Хмиши, Хмиши, Хмиши!
Взгляд Хмиши поначалу бесцельно блуждал по комнате, потом остановился на Льешо. В глазах проявилось сознание.
– Я уже умер? – спросил он. – Это царство мертвых? Слова эхом отозвались в бесконечных коридорах памяти.
Хмиши уже когда-то задавал этот вопрос, а сам он спрашивал то же самое у Свина.
Льешо улыбнулся и ответил:
– Нет, ты жив и среди живых.
– Хорошо.
С облегчением вздохнув, Хмиши закрыл глаза и спокойно уснул.
