остальным.
Йеменец молча ждал дальнейших инструкций. Не сказать ли ему о том, что опасность может угрожать всей делегации? Нет, пожалуй, не стоит – в конце концов, в распоряжении бен Теймура не взвод королевской гвардии, а только два офицера охраны.
– Это все, – сказал ас-Сабах. – Можешь идти. Да, вот еще что... всем надеть парадную форму. Похоже, нас ждет торжественный прием...
Он не ошибся – встреча была организована по высшему разряду.
Первые несколько часов на авиабазе «Бакырлы» запомнились ас-Сабаху разноцветным; суетливым и очень шумным людским водоворотом, из которого время от времени выныривали знакомые лица – выныривали, чтобы тут же вновь раствориться в зеленовато-серой от преобладающего числа военных мундиров толпе. Он никак не ожидал увидеть в этом забытом Аллахом уголке такую толпу – пусть даже половина ее прилетела на «Громе Господнем» вместе с ним. «Поразительно, – думал ас-Сабах, скользя взглядом по деловитым, как муравьи, репортерам, суетливым, постоянно перемещающим свою технику с места на место сетевым операторам, важным и преисполненным чувства собственной значимости пиарменам и прочим сотрудникам СМИ, имя которым было, по-видимому, легион. Поразительно, вся эта орава сопровождала меня в полете, пила, развлекалась, почти наверняка шумела, как стадо спасающихся от пожара слонов, а я даже не подозревал об их существовании. Но ведь если копнуть поглубже, то в нескольких километрах отсюда, за Стеной, начинается мир, населенный – или перенаселенный – сотнями миллионов, а то и миллиардами отверженных. Не удивительно ли, что мы почти ничего не знаем об этом мире, хотя вот уже двадцать лет он растет и развивается согласно каким-то своим законам у нас под боком? Сосуществуя в пространстве,
мы словно находимся на разных его уровнях – на разных палубах нашего воздушного лайнера...»
Ас-Сабах прикусил губу. Посетившие его мысли принадлежали не ему – точнее, не его персонажу. Хасан ибн-Сауд не мог размышлять подобным образом хотя бы потому, что за сорок пять лет своей жизни сроднился с комфортным ощущением пассажира VIP-палубы и попросту не обращал внимания на обитателей нижестоящих кругов иерархии. Его собственная личность, личность имперсонатора, вновь проступала из-под маски.
Сейчас все было по-другому. Ас-Сабах играл свою роль под прицелом внимательных глаз живых и реальных зрителей и не имел права ни на усталость, ни на небрежность. Он не мог выйти из игры до назначенного режиссером финала – а до финала оставалось еще почти двадцать часов...
Тамим улыбался, произносил какие-то дежурные фразы, жал чьи-то руки и никак не мог избавиться от ощущения, что некто невидимый наблюдает за ним, ожидая, когда же он наконец ошибется. Мост ас-Сират толщиной в остро заточенное лезвие дамасской сабли, который он постоянно чувствовал у себя под ногами, раскачивался в гулкой пустоте над ледяной бездной.
Несколько раз он видел в отдалении Дану, не отходившую от Фробифишера. Седовласый представитель Совета Наций двигался медленно и с достоинством; худенькая Дана рядом с ним казалась совсем юной, почти ребенком. Лицо ее было непроницаемо – застывшая алебастровая маска. Тамим заметил, что она избегает смотреть в его сторону.
Подойти бы к ней, попробовать объясниться... Они ведь, в сущности, очень похожи – два маленьких человека, ставшие заложниками чьей-то большой и опасной игры. Но это, конечно же, невозможно – Дана не поймет его и не поверит его истории, а ас-Сабах наконец совершит ту самую ошибку, в ожидании которой следит за ним невидимый наблюдатель.
Ас-Сабах больше не собирался допускать ошибок.
Ему пришлось сказать речь – после невыносимо официального выступления командора Макги и невероятно длинного ответного спича Роберта Фробифишера, когда половина гостей (в основном журналисты) уже откровенно страдала от невозможности в полную силу налечь на деликатесы и коктейли, а вторая половина (в основном военные) мужественно ждала команды вышестоящего начальства. Предупредительный адъютант командора с погонами майора настойчиво пытался всунуть ему в руку бокал с шампанским, так как, по замыслу организаторов банкета, речь короля Аравийского должна была маскироваться под тост. Бен Теймур отнял у майора бокал и вежливо объяснил, что месяц поста Рамадан еще не закончился. Тоста, таким образом, не получилось, да и вообще ас-Сабах произнес не слишком воодушевленную речь. Он сдержанно поблагодарил Фробифишера и Совет Наций за приглашение на церемонию Большого Хэллоуина и выразил уверенность в том, что личный состав базы «Бакырлы» испытывает большое облегчение в связи с окончанием своей многолетней вахты. Аплодисменты, раздавшиеся после того, как он замолчал, можно было смело назвать бурными, но ас-Сабах знал, что симпатии аудитории завоеваны в основном краткостью его выступления.
– Жуткая скука – все эти приемы, – услышал он за спиной чей-то знакомый голос. Тамим обернулся. Сантьяго Мондрагон стоял в пяти шагах от него в компании симпатичной блондинки с фигурой фотомодели и одетого в штатское высокого бледного мужчины с гладко выбритым черепом. – Армейские приемы – в особенности. Впрочем, чего можно ожидать от военных, которые даже не могут снабдить гостей нормальными бэджами.
Говоря это, Сантьяго отчаянно пытался соединить захват бэджа с отворотом роскошного сиреневого пиджака. Судя по донельзя измятому отвороту, битва между писателем и бэджем продолжалась уже не первую минуту.
– Вы уверены, что значок цепляется именно так? – серьезно спросил его бритый. Он отобрал у Сантьяго значок и, перевернув, мгновенно прикрепил к пиджаку.
Мондрагон склонил голову и задумчиво поглядел себе на грудь.
– Да, – неуверенным голосом проговорил он, – да, похоже, в данном случае я ошибался. И все равно, армейские приемы – жуткая скукотища...
– Очевидно, вечеринки богемы проходят в несколько ином стиле, – вежливо предположил бритый. – Наркотики. нетрадиционные виды секса, соревнования по кулачному бою... Заранее прошу меня извинить, если это не так – я ведь не литератор, а как раз военный. Полковник Понтекорво к вашим услугам.
Мондрагон помрачнел.
– Приношу вам свои извинения, полковник, меня ввел в заблуждение ваш цивильный вид. Надеюсь, я не слишком вас оскорбил?
– Оставьте, господин литератор, – усмехнулся Понтекорво. – Если бы вы меня оскорбили, я бы уже вызвал вас на дуэль. У нас тут очень популярны дуэли – в степи множество грызунов, с трупами обычно не возникает никаких проблем. Нет-нет, не волнуйтесь, я не обижен. Напротив, я очень повеселился. Кстати, я слышал, вы пишете книгу о Большом Хэллоуине, это правда?
– Правда? – тут же замурлыкала блондинка. – О, как это интересно! И вы будете описывать в ней все ваши впечатления, все ваши встречи? Это так волнует! Я бы хотела, чтобы вы написали обо мне – хотя бы пару строчек...
Тамим так и не узнал, пообещал ли писатель увековечить блондинку в своей книге. Ахмед бен Теймур предупреждающе кашлянул – к ним приближался Роберт Фробифишер. Один, Референт Высокого представителя Совета Наций Дана Янечкова затерялась где-то посреди шумной толпы.
– Прекрасная речь, Ваше Величество! – громогласно заявил Фробифишер, протягивая Тамиму руку, Тому ничего не оставалось делать, как пожать ее, хотя он испытывал определенные сомнения по
