«Сколько людей, – думала Касси, – прилагают сейчас все усилия, чтобы замять это дело, не раздувать скандала». И чем больше она об этом думала, тем сильнее ощущала потребность вмешаться в происходящее. Шейла была единственным человеком, с кем Касси могла поделиться своими мыслями.
– Мак заходил ко мне вчера вечером, – сказала Шейла Касси по телефону. – Он злой как черт. Руководство компании перешло пока, видите ли, к совету директоров, и они затеяли там какую-то реорганизацию. Эх, Мак, Мак! Он никогда не был хорошим чиновником. А к нему пристают, чтобы он писал какие-то соображения по повышению качества передач.
– А он знает, что произошло на самом деле? Ты рассказала ему о Хаасе и Магнусе?
– Я попыталась, Касс, но он и слушать меня не стал. Сказал, что ему надоели слухи о темном прошлом нашего дорогого покойного начальника и лидера какой-то чертовой Демократической партии.
– Слухи? Но у нас же есть все доказательства! Мы можем представить их кому угодно – хоть Маку, хоть окружному прокурору. Нам просто следует обратиться к тем людям, которые нас поймут. Я не могу смириться с тем, что дело закрыто. Бьюсь об заклад, Хаас использует для этого все свое политическое влияние.
– Помимо всего прочего, этот ублюдок еще и близкий друг мэра.
– Ну что ж, тогда нам следует быть очень осторожными.
– Но послушай, что мы сможем доказать? Ведь насколько я поняла, наши главные козыри сгорели в камине Ист-Хэмптона.
– Но у меня есть дискета Миранды. Потом, мы располагаем свидетельством о смерти той девушки. Мы сможем восстановить все по кусочкам. Послушай, Шейла, ты, если хочешь, можешь выйти из игры, но я после всего того, что случилось, просто не имею права отступать.
Шейла молчала, и у Касси упало сердце. Она уж подумала было…
– Мы забыли еще кое о чем, – услышала она, наконец, голос Шейлы. – Как быть с Джесоном? Даже если он будет нас поддерживать, его имя все равно, так или иначе, попадет в газеты.
– Ты права, – печально ответила Касси.
– Я не слышу в твоем голосе «но».
– Он не станет говорить об этом. И мне не позволит.
– Почему? Уж не думаешь ли ты, что?..
– Что он все еще связан с Хаасом?
– Ну, да это единственное рациональное объяснение. Ведь Магнус убил его жену, чуть не расправился с тобой. Будь я на его месте, будь я мужчиной, я бы всю Америку заставила вздрогнуть! А он отмалчивается. Он и дальше будет сидеть сложа руки?
– Нет, не думаю. С чего ты это взяла?
– Ты сама мне об этом сказала, детка «Нет», – подумала Касси, глядя на уснувшего прямо с книгой в руках Джесона. Спящий казался лет на десять моложе. Он улыбался во сне, как ребенок, и это делало его каким-то беззащитным. Она дотронулась до его руки, длинных пальцев, все еще державших книгу, и вспомнила их прикосновение к своей коже. Она понимала, что он любит ее, что хочет уберечь ее от всех несчастий, и все же…
– Что такое? – Джесон неожиданно проснулся.
– Нам нужно поговорить.
– Потом. Когда тебе станет получше.
– Нет, сейчас. Потом будет поздно.
– Дорогая моя, поговорить никогда не поздно. – Он попытался поцеловать ее, но Касси отстранилась. Он сел и беспомощно посмотрел на нее.
– Ну, хорошо. – Он, наконец, улыбнулся. – Хочешь, я расскажу тебе на ночь сказку? О молодом честолюбивом мальчике, который решил сам всего добиться в жизни? Тогда слушай! Пример его отца, простого каменщика, его не прельщал. Ему хотелось чего-то «настоящего». Так вот. Однажды летом он устраивается на работу к одному молодому конгрессмену и решает, что нашел свой идеал. Политик умел красиво изъясняться, знал всех и вся, охотно помогал своим друзьям. Ну, и мальчик обожал его. Работал с ним все то время, пока учился в старших классах. А потом мальчика пригласили работать во Вьетнам, и он почувствовал, что политик ему всячески покровительствует. Очень скоро мальчик получил разрешение на свое собственное строительство. Ему даже помогли деньгами.
– А потом, когда дела у мальчика более или менее наладились, – продолжила за него Касси, – политик попросил вернуть ему долг?
– Ну, вот видишь, ты уже знаешь конец этой сказки, – сказал Джесон, грустно улыбаясь. – Самое страшное, Хаас считал, что купил меня с потрохами. Он твердил, что если я не верну ему его денежки, он приложит все усилия, чтобы меня разорить. А я-то знал, что сделать это – ему раз плюнуть. Я не мог этого допустить. Я был слишком честолюбив, слишком горд своими успехами. Но поверь мне, хотя он помог мне единственный раз, до сих пор он меня шантажирует, и я отстегиваю ему деньги.
– Но почему ты не хочешь помочь мне его остановить?
– Я не хочу тебя в это вмешивать. Послушай, Касси. Всю свою жизнь я жалел о том, что не остановил его сразу. Я пытался не замечать того, что происходит вокруг, старался не думать о том, какой подлец Магнус или какой пройдоха Хаас. Я отгородился от всего мира. Кроме Хивер. Потом я влюбился в тебя… Признаюсь, я был слеп, но теперь я прозрел.
Неожиданно до нее дошло:
– Ты уже сам что-то предпринимаешь?
– Нет, но нашлось много людей, которые хотят мне помочь. Это очень профессиональная помощь. Я хорошо знаю сенатора Хааса. Он жадный, но не дурак. Единственный способ разоблачить его – это поймать
