сейчас хочу сказать тебе, что ты зашла слишком далеко. Пора прекратить это так называемое «расследование». Я так хочу. Понятно?
– Только через мой труп.
В мужском голосе послышались гневные нотки:
– Ты еще осмеливаешься мне перечить? После всего, что я для тебя сделал?
Джесон резко распахнул дверь. Внезапный яркий свет из комнаты на мгновение ослепил Касси.
– Ах, вот ты где! – усмехнувшись, произнес Джесон. Касси уже достаточно хорошо изучила все его интонации, чтобы понять: он с трудом сдерживает гнев. – Твои гости уже заждались тебя.
– Мы заболтались… – послышался голос Миранды. И тут Касси увидела свою сестру, высокую женщину фантастической красоты, ее ослепительно светлые волосы, как нимб, обрамляли лицо безупречной формы. Как и Касси, она была в светло-голубом платье, но менее сложного фасона. Платье Миранды просто обтягивало ее тело, удачно подчеркивая пышную грудь и стройные бедра. Боже! Как она была прекрасна! Вместо обычной болезненной зависти Касси испытала сейчас прилив восхищения и безмерной гордости за сестру. Она была великолепна! Ничего удивительного, что Джесон смотрел на нее с таким нескрываемым обожанием и преклонением. Без сомнения, он любил ее. И Касси было достаточно одного взгляда, чтобы понять: Джесон не единственный мужчина в этой комнате, кто влюблен в Миранду Дарин.
Незнакомец был высок, его густые волосы, уложенные так тщательно, словно он только что вышел от своего парикмахера, отливали серебром. Лицо, покрытое морщинами, имело уже заметно желтоватый старческий цвет, и все же было нарочито красиво. В отличие от Джесона, он явно очень следил за собой. Словом, он был из тех, на кого люди оглядываются, встретив на улице. Интересно, кто он? Кинозвезда? Певец? Касси никак не могла этого определить. Его безупречная манера одеваться (темный костюм, отглаженные брюки, галстук) свидетельствовали о привычке к хорошей жизни: портным, слугам, дорогим машинам.
– Касси! – воскликнула Миранда. – Давно ты приехала?
– Уже больше часа, – ответил Джесон, – и ты бы узнала об этом раньше, если бы хоть немного думала о своих гостях.
Не обращая внимания на слова мужа, Миранда подошла к Касси и взяла ее за руку:
– Ты чудесно выглядишь, Касси. Какой прелестный шарфик! У меня есть похожий. – И Миранда подвела ее к высокому мужчине, улыбавшемуся, как показалось Касси, несколько фальшиво. – Разреши тебе представить моего доброго друга, Вэнса Магнуса.
– Главу компании «Магнус»? – спросила Касси, чувствуя, как она холодеет, пожимая руку одному из самых влиятельных людей в сфере средств массовой информации. Его герб – лев, сжимающий меч, – присутствовал в большинстве эмблем теле-радио и кабельных сетей.
– Да, и просто Вэнс для вас, – сказал он, грациозно поклонившись. Его рукопожатие было сильным, мягким и очень сухим.
– Ой, Господи… простите, – рассмеялась Миранда золотистым смехом, – и впрямь, почему я решила, что вы догадаетесь? Это моя сестра, Вэнс, Касси. Та самая, про которую я тебе рассказывала.
– Ну, конечно, я помню. Касси, – повторил Магнус, все еще не выпуская ее руку из своей. – Я очень рад, что, наконец, с вами познакомился. Очень рад. – И хотя он светился лучезарной улыбкой, Касси почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. В детстве Касси это ощущение называла так: «Как будто кто-то наступил на твою могилу». И хотя она смело улыбнулась в ответ Вэнсу Магнусу, она почувствовала, как ее руки и сердце холодеют под его теплым… пронизывающим взглядом.
4
– Ненавижу тебя, ненавижу! – раздался на следующее утро в коридоре громкий плач Хивер. Касси присела на кровати, слушая, как девочка устраивает, по всей видимости, традиционную истерику своей няне-шведке.
– Нет, вы пойдете, мисс, – услышала Касси строгий голос мисс Бьенсон, которая семенила вслед за Хивер мимо спальни Касси. – Вы сию же минуту отправитесь в ванную, слышите? А не то я заставлю вас купаться в холодной воде!
Дверь в спальню Касси неожиданно распахнулась и тут же захлопнулась. Касси услышала быстрое прерывистое детское дыхание. Вчера вечером горничная повесила в спальне тяжелые занавески, и теперь огромная комната была абсолютно темной. Видимо, решила Касси, Хивер хочет здесь спрятаться.
– Давай я приму твою ванну, если ты не хочешь, – сказала Касси громко. Хивер тут же вскочила и убежала, хлопнув дверью. Раздался топот детских ног по коридору. Но это было только начало. Ее истерика продолжалась целый день.
– Где моя пасхальная корзинка? – хныкала маленькая семилетняя девочка за завтраком в овальном зале, служившем Даринам столовой. Огромные французские окна выходили в сад заднего дворика, где кусты и клумбы были все еще укутаны на зиму пленкой. Округлые стены, выкрашенные хорошей желтой эмалью, привлекали и прекрасно отражали солнечные лучи. Огромные тропические папоротники росли в высоких пластмассовых кадках; их стебли медленно раскачивались во влажном теплом потоке воздуха, исходящем от скрытых под полом вентиляторов. Из всех комнат в роскошном особняке Даринов Касси больше всего понравилась именно эта: какая-то радостная и добрая, столовая, в отличие от других помещений, казалось, создавалась не столько ради роскоши, сколько ради уюта.
– Ну, Хивер, пойди и поищи ее, – сказал Джесон, откладывая газету и приступая к кофе. Сейчас он был в темных твидовых брюках и синей шерстяной водолазке, но выглядел каким-то усталым и всклокоченным, может, оттого, что был небрит, и Касси тайком посматривала на него всякий раз, когда выдавалась возможность. Он оказался совсем непохожим на того человека, каким представляла себе Касси мужа Миранды. Когда он и Миранда только поженились – событие, о котором Касси и родители узнали из короткой телеграммы, – Касси попыталась разведать что-нибудь о своем зяте. Ей не пришлось долго искать сведения: в кратком биографическом очерке в «Уолл-стрит джорнал» она прочла, что Джесон Дарин – «ретроград» в строительном бизнесе. Он имел свою собственную строительную компанию, и его строгие требования к внешнему виду и планировке домов явно не согласовывались с канонами времен строительного бума восьмидесятых. В то время как другие строили быстро и дешево – этого требовал все продолжающийся рост городов, – Джесон тратил на каждое здание кучу времени и денег. Правда, его добросовестность, в конце концов, приносила плоды: на здания, построенные Дарином, образовывалась очередь, в то время как двадцать пять процентов так называемых коммерческих новостроек пустовало.
