захотелось снова меня увидеть? — задала она вопрос, пытаясь отвлечь его внимание, а вовсе не потому, что хотела узнать правду.
Антуанетта уже освоилась в полумраке, мысленно точно представляя планировку гостиной, — одна из дверей находилась совсем рядом. Если повезет, то она сумеет выскочить за дверь и поднять тревогу.
Однако она опоздала. Он уже вернулся и стоял рядом с ней, причем так близко, что она ощущала кожей тепло, которое шло от него. Его рука коснулась ее волос, пригладила длинные локоны. Он ухватил несколько прядей — не больно, но крепко — и привлек к себе. Сопротивляться было бесполезно.
— Позвольте мне уйти, — машинально попросила она.
— Зачем? Разве вам не интересно, что будет дальше? Я ведь намного моложе лорда Эпплби. Думаю, вам будет приятно развлечься в постели с молодым человеком ради разнообразия.
Первым горячим желанием Антуанетты было дать ему резкий отпор. Пусть весь свет считает ее любовницей лорда Эпплби, ей нет никакого дела до этой лжи. Но перед ней стоял человек, преданный лорду, поэтому ей следовало соблюдать осторожность. Она удовольствовалась подобающими для такого случая словами:
— Если бы я хотела другого мужчину, то ни за что не выбрала бы вора, соблазняющего женщин.
Но он даже ухом не повел, а вместо этого понизил голос до шепота:
— Женщина, подобная вам, достойна лучшего.
— А вы и есть то самое лучшее?! — усмехнулась она.
— Да.
Чудовищное высокомерие и самоуверенность. Сердце у нее билось очень сильно, но, к счастью, он не замечал ни ее волнения, ни презрения.
— Предлагаю вам вернуться туда, откуда вы явились, а я притворюсь, что ничего не произошло.
— Пойдемте со мной. Снаружи привязана моя кобылица Черная Бесс. Мы помчимся на ней навстречу ветру.
— Так вы еще и Дик Терпин?
— А разве вы не находите Дика романтичным, маленький воробышек? А я-то думал, что все леди млеют от восторга при мысли об этом дерзком и смелом грабителе.
— Я не из числа столь романтичных особ, — ответила Антуанетта.
— Ну что ж, если вам не нравится Дик Терпин, то это вовсе не значит, что вы лишены этого качества. О чем вы мечтаете, когда лежите одна ночью, и никто не видит отражения тайных дум на вашем лице? Чего так жаждет ваше тело?
Он подошел еще ближе, его голос звучал соблазнительно и коварно, он как будто старался проникнуть в ее тайные помыслы. Она повернулась и невольно сделала один — два шага поближе к двери, надеясь хитростью ускользнуть от него. Но он уже стоял за ее спиной и, обхватив ее одной рукой за плечо, а другой — вокруг груди, опять прижал к себе.
И снова его возбужденное горячее тело касалось ее тела. Антуанетта чувствовала, как он жадной рукой ласкает ее грудь, как его длинные ноги то прижимаются, то слегка отступают от ее ног, возбуждая ее все больше и больше своими прикосновениями.
— Я хочу вас, — простонал он, и в тот же миг что-то твердое уперлось в ее спину.
Внутри у нее все похолодело. Да, Антуанетту можно было назвать синим чулком, но она догадывалась, что это было…
У нее перехватило дыхание. Она попробовала что-то сказать, воспротивиться, но вместо слов из горла вырвался непонятный звук — то ли писк, то ли стон. Он нежно провел пальцами по трепещущей голубой жилке на ее шее, потом его рука скользнула вниз, жадно и ласково гладя ее тело, прикрытое лишь тонкой сорочкой.
Антуанетта решила, что он обыскивает ее опять, пытаясь найти письмо. Но откуда тогда такая страсть, не поддающаяся разумному объяснению? Возможно, он просто не мог сдержать свой пыл? Или это была естественная реакция? Не зная мужчин, Антуанетта терялась в догадках.
Две верхние пуговки ее сорочки были незаметно расстегнуты, и его рука проскользнула внутрь, обхватив ладонью обнаженную грудь. Он принялся нежно ласкать ее, из чего можно было заключить, что он не новичок в подобных делах.
— Позвольте мне показать вам то, от чего вы так опрометчиво отказываетесь, — прохрипел он.
В какой-то миг она поняла, что наступил момент, когда надо остановить его. Вскрик, пощечина — все, что угодно, лишь бы отпугнуть его, но, к своему недоумению и смущению, она почему-то ничего не сделала. Вместо этого она тихо обронила:
— Вы ничего не знаете обо мне.
Его дыхание стало еще более прерывистым. Под воздействием его ласк с ней творилось что-то невероятное. Ее груди поднялись, а соски стали твердыми и острыми, но удивительнее всего была внезапно появившаяся связь между странной дрожью, вызванной прикосновениями к ее груди, и мучительным жаром, возникшим у нее внутри, в самом низу.
— Мне известно, что у вас бархатная кожа, разве этого мало? — ответил он.
Он вдруг сел в кресло, привлек ее к себе, и она оказалась у него на коленях.
Она чувствовала, что пора его остановить. Но в этот миг он, зажав сосок, нежно потянул его на себя, и она застонала от неизъяснимого наслаждения, а горло у нее свело судорогой от острого желания. Внутри ее что-то росло, ширилось, и хотя чувство было новым и пугающим, она стремилась узнать, что будет дальше и чем все закончится. Ее манили новые ощущения.
— Я вам не игрушка, — с трудом возразила она, когда к ней вернулся дар речи.
— Разве я играю? — прошептал он.
Тем не менее, как иначе можно было назвать то, что он делал? Он повернул ее лицом к себе и, наклонившись, припал своими горячими влажными губами к ее груди, крепко обхватив один из сосков прямо через тонкий материал сорочки. В груди у Антуанетты возникла острая, щемящая боль, и даже его поцелуи и ласки не могли смягчить ее жгучую остроту. Она вся изогнулась, хватая воздух открытым ртом.
С ней явно происходило что-то необычное, словно она с бешено бьющимся сердцем скакала во весь опор на лошади…
— Остановитесь!
Наконец-то у нее хватило сил выкрикнуть заветное слово, но, увы, слишком поздно. Она была как натянутая струна, она чувствовала непонятные, неведомые ей мышечные спазмы, она вся тряслась… И вдруг в глубине ее души вспыхнул сноп ослепляющего света, смешанного с огромной радостью.
Когда свет в душе погас, она почувствовала приятную слабость во всем теле, как будто вся ее сила улетучилась за эти несколько волшебных мгновений. А он продолжал жарко и страстно целовать ее шею, нежную кожу подбородка.
— Вы удивительно страстная, мой маленький воробышек, — вымолвил он. — Или я хороший любовник. Давайте попробуем еще разок.
Он пальцами погладил ее вздымающуюся грудь, а его горячее дыхание опалило ей кожу. Трепет опять пробежал по телу Антуанетты.
Да, он опасен. То, что он делает, опасно.
Где же ее благоразумие? Ей следует спасаться бегством, пока еще не поздно.
Она рванулась, но дрожащие ноги ей не повиновались. Надо было поставить его на место, и как можно подальше от себя, чтобы он не забывался. Она заговорила прерывисто и горячо:
— У меня есть лорд Эпплби, один из самых богатых людей в Англии. Он дает мне все, что я пожелаю. Так с какой стати мне связываться с вами?
В его глазах вспыхнул злой огонек, а изо рта послышалось свистящее дыхание. К своему ужасу, Антуанетта слишком поздно сообразила, что она разозлила его.
Гейбриел знал: то, что она сказала, могло быть правдой, но он не хотел ей верить. Даже если она отказывается уступить ему, он все равно знает правду — он может принести ей столько удовольствия, сколько не в силах дать лорд Эпплби, обладающий огромным состоянием. Сейчас он ей докажет, на что способен.
Он рывком притянул ее к себе. Она вся тряслась от злости и от страсти — неизвестно, от чего больше. Но ему, обиженному до глубины души, хотелось одного — доказать свое превосходство, свою власть, показать ей, что он умеет.
Он поцеловал ее в губы — поцелуй вышел долгим и страстным. Она напряглась, как будто пытаясь оказать ему сопротивление, но затем через миг ослабела и обвила руками его шею.
У него закружилась голова. Если вначале он намеревался соблазнить ее, чтобы выкрасть письмо, то теперь от прежнего намерения не осталось и следа. Она сводила его с ума, он хотел ее. В этот миг больше всего ему хотелось обладать ею, соблазнить ее во что бы то ни стало.
Задача не представлялась ему слишком сложной — он видел, что она хочет его. Он вскружит ей голову, и она, все забыв, уступит ему. Гейбриел принялся осыпать ее грудь, шею поцелуями, ласкать и гладить ее руками. С ее губ сорвался то ли слабый стон, то ли прерывистый шепот.
Возможно, он уже может взять ее сейчас. Гейбриел почти не соображал, что делает, голова у него шла кругом, и он неосмотрительно ускорял события. А почему бы и нет? К чему лишние ухаживания? Женщина, подобная ей, не станет оттягивать минуту наслаждения. Кроме того, она любовница лорда Эпплби — какие уж тут могут быть церемонии.
Гейбриел приподнял ее и посадил на колени лицом к себе, раздвинув ее бедра своими ногами. Обхватив руками ее ягодицы, весь напрягшись от желания, он изготовился приступить к решительной атаке.
Однако он недооценил ее.
Раздалась звонкая пощечина, а затем Антуанетта принялась молотить его кулаками, изо всех сил стараясь вырваться. Поняв, что проиграл, Гейбриел отпустил ее. Едва она коснулась ногами пола, как в тот же миг оказалась у примеченной ею двери и сразу же выскользнула из гостиной.
Во весь дух она устремилась вверх по лестнице, лишь ее силуэт в почти прозрачной сорочке мелькал на фоне тускло горевших светильников, и вскоре она скрылась за дверями своей спальни.
Глава 6
Ослабевший так, что ноги еле-еле держали его, Гейбриел оперся о дверной косяк. Он по- прежнему чувствовал ее обвившиеся вокруг него руки, трепет и жар тела, которым так хотел обладать. Он
