это означало, что ее не ждет здесь теплое гостеприимство и предложение укрыться от погони, как не ждут трепетные воспоминания о далеких временах, когда жизнь казалась ей прекрасной.
От разочарования в горле Лили образовался ком. Сглотнув его, она набрала полную грудь холодного воздуха. Сейчас она не могла позволить мужеству ее покинуть. Да, ей пришлось остаться одной, но и раньше она была одинока. Она отдохнет, как только пересечет границу с Шотландией. Теперь Лили сознавала, что ей следовало покинуть родину сразу после смерти Воргена, поняв, что все потеряно и ее земли никогда больше не будут принадлежать ей. Но она думала, надеялась, что, до тех пор пока остается в Англии, у нее будет возможность исправить зло, сотворенное ее мужем. Когда король Вильгельм из ее уст выслушает историю вероломства, историю о том, как Ворген предал короля, а затем убил ее отца, чтобы завладеть его землями. Лили полагала, что после этого ее оставят в покое и дадут ей возможность самой править своими землями.
Какая наивность!
И с чего она взяла, что Радолф не такой, как Ворген или Хью? Радолф никогда не позволит ей вернуть то, чем она прежде владела! Он никогда не поверит, что Лили сможет установить и поддерживать мир на севере. Она – женщина, следовательно, никто не станет с ней считаться, и Радолф будет топтать ее земли и воевать с ее народом.
Лили остановилась у алтаря, где были погребены ее родители. Когда-то она собиралась соорудить здесь впечатляющий памятник, чтобы увековечить их добродетель, но Ворген не позволил ей это сделать, что дало Лили еще один повод ненавидеть покойного супруга.
Постаравшись сосредоточиться, Лили сложила руки перед собой и приготовилась помолиться.
Однако едва она склонила голову, как снаружи донеслись топот копыт, ржание лошадей и звон военного снаряжения.
Неужели Радолф?
С расширившимися от ужаса глазами Лили бросилась к одному из сводчатых окон и выглянула в темноту.
В этот момент мимо пронеслась неясная тень, за ней вторая – мальчик с горящим факелом. Колеблющееся пламя выхватило из тьмы сцену начинавшегося ночного кошмара: скопище нормандских воинов, пеших и конных, блики огня на кольчугах и щитах. Отовсюду доносилось бряцание оружия...
Лили отшатнулась; кровь застучала в висках. Радолф! Он таки пришел за ней! Она была достаточно о нем наслышана. Исполин с безобразным лицом и с мечом, обагренным кровью. При упоминании его имени дети начинали плакать. Этот бесчеловечный монстр был куда хуже Воргена, много хуже.
Почувствовав, что ее руки непроизвольно сжимают шерстяную ткань плаща, Лили попыталась вернуть самообладание. Возможно, это вовсе не Радолф. В Нортумбрии хватало и других норманнов, небольшие отряды которых наносили ощутимый ущерб огромным пространствам графства. Она должна быть отважной и хитрой. Эти люди не догадаются, что она была женой Воргена. Отчего бы ей не выдать себя за другую женщину, за нормандскую леди, например, спасающуюся от английских солдат точно так же, как она спасалась от нормандских воинов?
Поскольку два года Лили пробыла женой Воргена, ей будет нетрудно сыграть роль нормандской дамы. К тому же она умела говорить по-французски, так что вряд ли кто-нибудь догадается, что она именно та женщина, на которую охотится Радолф.
Дверь с грохотом распахнулась, и Лили притаилась за одной из колонн, погасив стоявшие рядом свечи, чтобы их свет ее не выдал. Если ей повезет, то ее не заметят, но если все же заметят... Скрывающаяся от преследования нормандская дама, повстречав группу вооруженных солдат, непременно захочет спрятаться, и никто не сочтет это чем-то особенным.
Тяжело дыша и шаркая ногами, вперед по нефу пробежал пеший воин, за ним появился второй, державший факел. Пламя осветило молодое, чисто выбритое лицо, обрамленное короткими каштановыми волосами.
Застыв на месте, Лили не отводила взгляда от этого лица, и, когда юноша громко крикнул, Лили вздрогнула и впилась пальцами в материю плаща с неожиданной силой, словно хотела в ней раствориться. Много ночей подряд она провела без сна, и теперь у нее щипало в глазах.
– Эй, священник! Где вы? – пронесся под сводами дрожащий мальчишеский голос. – Милорд желает с вами говорить!
Лили захлопала ресницами. Милорд?
Куда же подевался отец Люк? Может, он заранее знал о прибытии солдат и не захотел втягиваться в предстоящее противостояние? Впрочем, что Бог ни делает, все к лучшему – теперь он по крайней мере не мог сказать, кем на самом деле являлась Лили.
Солдат и мальчик с факелом вошли в алтарь; мерцающее пламя факела осветило стены хоров, отбрасывая блики на разноцветные стекла окон. Мальчик повернулся, устремив взгляд на дверь, и тут снова прозвучал его голос:
– Милорд, священник сбежал!
Медленно, опасаясь, как бы движение не выдало ее, Лили высунулась из-за колонны, чтобы взглянуть в направлении дверного проема. Поблескивая факелами, из-за спины стоявшего там мужчины появлялись все новые и новые солдаты, но темная фигура не шевелилась. Сама эта неподвижность таила в себе скрытую угрозу и завораживала одновременно.
Мальчик торопливо двинулся назад по нефу. Свет его факела стремительно приближался к мужчине в дверях, постепенно открывая взору невероятно широкие плечи и грудь; кольчуга, матового серебра, с шеи до колен укрывала гиганта. Голову его защищал шлем с широкой пластиной посредине. За исключением бледной линии рта и подбородка, его лицо оставалось скрытым глубокой тенью.
– Никого нет, милорд, – сообщил юноша, в голосе его звучало разочарование.
– Пока нет, – не скрывая раздражения, ответил гигант глубоким, низким голосом и шевельнулся, словно собирался пожать плечами, но тут же с присвистом втянул в себя воздух, вздрогнув, как от боли.
– Вам нехорошо, милорд?
Рыцарь нетерпеливо покачал головой:
– Ступай и приведи мою лошадь. Придется отправиться на север без священника.
– Может, он пытается убедить жену Воргена сдаться? Может, ей и самой опостылело это кровопролитие, милорд?
Ответом молодому человеку послужил тихий смех.
– Они тупоумные, эти англичане, – буркнул рыцарь. – Их вечно нужно тыкать носом в ошибки. А теперь приведи мне лошадь, малец.
– Слушаюсь, милорд Радолф.
При звуке этого имени Лили ахнула. Сбылись худшие из ее страхов. Хотя мужчина и мальчик ничего не услышали, ее услышала собака, о присутствии которой Лили до сего момента не подозревала – с рыком ринувшись вперед, она увлекла за собой солдат. Лили попыталась спастись бегством, но пес с пронзительным лаем понесся за ней.
– Есть, сэр! Похоже, здесь прячется священник! Догнав Лили, юноша поднял факел.
От яркого света Лили зажмурилась. В следующий момент ее схватили грубые руки и, протащив на неф, бесцеремонно швырнули под ноги врага.
Скорчившись, Лили застыла в ожидании; ее сердце колотилось как бешеное.
Молчание, казалось, растянулось до бесконечности.
– Что это? Неужели священники в Нортумбрии опустились до того, чтобы скрываться под женскими одеяниями?
Прозвучавший в хриплом голосе сдержанный юмор поразил Лили больше, чем если бы ее ударили.
– Нет, милорд. – Юноша как будто не заметил, что господин потешается, и принял его слова за чистую монету. – Это и в самом деле женщина.
Радолф не удостоил его ответом и обратился к лежавшей у его ног Лили:
– Подними лицо, женщина, дай мне на тебя посмотреть.
Это был приказ, но Лили никогда не проявляла страха перед нормандскими завоевателями, которым ее сдержанность казалась лишь холодным высокомерием.
Выпрямив хрупкие плечи, она медленно подняла голову и невольно вздрогнула.
