далеко в море, аж до Генуи. Он любил говорить, что плоды его труда будут долго жить и намного переживут его, так оно и случилось. Его корабли все еще ходят по своим торговым путям. Мало кто из людей может утверждать подобное, леди, короли они или простолюдины.
Прозвучавшая в его голосе гордость удивила ее. Сама она едва ли гордилась своим отцом, а о любви и говорить нечего. В какой-то миг она даже искренне позавидовала этому слуге с пронзительным взглядом.
– Тогда почему его сын подался в слуги лорду Генриху Монтевою? – спросила она холодно, надеясь язвительным тоном побудить его к ответу.
Он прищурился, задумавшись, стоит ли отвечать на ее вопрос. Рона даже уловила момент, когда он принял решение не откровенничать. С какой стати он должен рассказывать ей правду о своей жизни? Да и какое ей до него дело?
И все же слуга ответил:
– Он лучше платит. – Здоровяк пожал широкими плечами и шагнул в ее сторону.
От его тела повеяло теплом и экзотическим запахом корицы. Столь приятное сочетание вызвало у Роны желание подвинуться к нему ближе и уютно устроиться у него под боком. Что-то в Рейнарде внушало ей ощущение защищенности.
«Ощущение безопасности губительно. Мужчинам нельзя доверять. Все они только и ищут, где можно что-нибудь украсть. Самоуважение женщины, ее гордость, добродетель, даже жизнь».
– Я могу платить тебе, Рейнард, – спокойно предложила Рона и взглянула ему прямо в глаза.
Он пристально смотрел на нее. Это был хороший знак. Еще мгновение, и она добьется своего.
– Какой монетой и с какой целью вы собираетесь мне платить, леди?
– Любой монетой, какой захочешь, за сообщение новостей из Ганлингорна.
Он фыркнул:
– Вы имеете в виду шпионить?
– Нет, просто рассказывать о том, что слышишь. Мне нужно знать, как обстоят дела у лорда Генриха и леди Дженовы. Мой брат… – Она вздохнула и закатила глаза в притворном отчаянии. – Он все еще любит ее. Пока она гонит его прочь, но в один прекрасный день проявит к нему благосклонность. Я в этом уверена.
– Мужчины, к которым вы обращаетесь, обычно не отказывают вам? – осведомился он холодно.
– Обычно нет, Рейнард. А ты возражаешь против моих вопросов? Мне неизвестен закон, который запрещал бы мне спрашивать.
– Значит, вы хорошо им платите?
– Конечно.
Он отвел взгляд. Рона решила, что он тянет время, и продолжала спокойно ждать, гадая, о чем он думает. Не все мужчины с легкостью шли на подкуп, но мало кто из них ей отказывал. Она научилась выбирать тех, кто не отказывал.
– Я предпочитаю оплату натурой.
У нее на мгновение остановилось дыхание, и она растерянно ахнула.
– Что ты сказал, простолюдин?
Он смотрел на нее сверху вниз, прожигая взглядом, отчего у нее закружилась голова.
– Вы сказали, что заплатите мне любой монетой, какую я потребую. Я хочу вас, миледи. Я буду для вас шпионить, но только за то вознаграждение, которое выберу сам. За каждое сообщение я хочу получать плату вашим телом.
Рона усмехнулась:
– Ты слуга, Рейнард, а я леди. Ты подумал об этом?
– Я – мужчина, а вы – женщина. Остальное не имеет значения.
– Имеет, Рейнард. Между нами огромная пропасть. Наше положение, наше рождение, наше происхождение. Они несопоставимы.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
– Говорят, вы не девственница.
Жар бросился ей в лицо, руки задрожали, когда она сжала их под плащом.
– Правда?
– Говорят, ваш отец променял ваше целомудрие на кусок земли на границе с Уэльсом. Он продал бы вас в жены, но мужчина уже был женат.
Рона похолодела. Чтобы хоть немного согреться, она еще плотнее натянула на голову капюшон, ощутив щекой мягкий мех. Господи, откуда он знает? Это должно было храниться в тайне. Об этом не должны были ни говорить, ни даже думать. А Рейнард заявляет во всеуслышание о том, что ее отец, не сумев выгодно выдать дочь замуж, выторговал за ее девственность кусок земли на Уэльских топях…
– Тогда непонятно, зачем ты меня добиваешься, если веришь в подобные небылицы. Впрочем, не все ли равно, во что ты веришь!
Он сделал к ней еще один шаг. Ее вновь обдал пьянящий запах корицы. Он будоражил ее нервы, будил ее чувства. Такого с ней еще не бывало. Рона больше не была уверена, что способна управлять собой или ситуацией.
