глазам своим не поверила. Леди Рона?
– Леди Дженова, – повторила Рона, вскинув подбородок. В ее голосе звучала мольба. – Я привезла вам вашего сына. Мне и моему брату это дорого стоило. Позвольте мне остаться в Ганлингорне, где я могу чувствовать себя в безопасности. Если отец найдет меня, то убьет за то, что я пошла против его воли. Да смилуется Господь над моим бедным братом.
Она умолкла, и Дженова увидела, что Рона плачет. Медленно она обвела девушку взглядом, подмечая ее мешковатые штаны и огромную кольчужную тунику. Ее светлые волосы кудрями обрамляли грязное лицо.
– Мама, – заговорил Раф. – Мама, это Рона спасла меня. Нашла меня в комнате, где меня заперли, и отвела к своему брату. Вместе они придумали план, как меня освободить. Хотя очень боялись отца, он жестокий. Пожалуйста, позволь ей остаться.
Рона выдавила из себя улыбку:
– Думаю, в нашей жизни обязательно наступает момент, когда мы сталкиваемся с последствиями того, что сделали или не сделали.
– И у вас этот момент наступил, – ответила Дженова бесстрастно. Она думала о Генрихе, который тоже дошел до точки и не мог двигаться дальше. – А что с Жан-Полем? – спросила Дженова. – Где он?
Рона расплылась в улыбке:
– Я заперла его в часовне и поставила у дверей часового. Он проклял меня, а я рассмеялась и сказала, чтобы помолился Господу о своем освобождении.
– Будем надеяться, что Господь рассудительнее лорда Болдессара.
– Будем надеяться, миледи.
– Мама? – Раф нетерпеливо дернул ее за рукав. – Роне можно остаться? Ты так и не ответила.
– Она может остаться, Раф, – заявила Дженова и обратилась к Роне: – Я всю жизнь буду вам благодарна и гарантирую свое покровительство и защиту, Рона. Если в моих силах вам помочь, обязательно помогу.
Глаза Роны округлились, и она перевела взгляд на Рейнарда.
– Спасибо, миледи. Думаю… думаю, теперь у меня есть все, что мне нужно.
К Дженове подошел Генрих и забрал у нее Рафа. Она отпустила его с некоторой неохотой, хотя твердо знала, что с Генрихом он в такой же безопасности, как и с ней. Она знала, что Генрих жизни не пожалеет, защищая его. Он замечательный человек. Сколько страданий ему пришлось перенести в жизни.
– Я так рад снова видеть тебя, Раф, – тихо произнес Генрих. – Я очень соскучился.
– Я тоже по тебе скучал, – признался Раф. – Теперь ты останешься в Ганлингорне, Генри? Останешься навсегда?
– Я не уеду, пока не буду уверен, что вам ничто не угрожает, – ответил он, избегая смотреть на Дженову. – Буду охранять тебя и твою матушку столько, сколько потребуется.
– Пока я не вырасту и не стану сильным, чтобы самому защищать ее, – уточнил Раф, прижавшись к Генриху. – Я очень устал, – объявил он и зевнул. – Можно мне пойти спать? – Но тут его посетила другая мысль, и, вскинув голову, он добавил: – Если только там нет Агеты. Я не желаю ее видеть.
– Агета сидит под замком, – сказал Генрих. – Она дурно поступила и должна быть наказана. Лучше поговорим об Агете утром.
Его слова, похоже, убедили Рафа, и вскоре он уже сладко спал на руках у Генри.
Болдессар едва удостоил взглядом окровавленное тело Алфрика. Мальчик хорошо дрался, гораздо лучше, чем он ожидал. Сквозь красное марево гнева Болдессар ощутил боль гордости.
С мечом Алфрика в руке он перешагнул через порог. Где этот священник? Это была идея Жан-Поля. Сам Болдессар не стал бы изощряться, взял бы Ганлингорн силой. Жан-Поль отговорил его. Нельзя злить короля, сказал он. Нельзя нарушать его законы, но их можно обойти.
– Где священник? – взревел Болдессар.
Люди в латах попятились, испуганно тараща глаза.
– Где этот мерзкий священник?
– В часовне, милорд, – осмелился кто-то ответить. – Сидит взаперти. Лорд Алфрик приказал…
Болдессар припечатал их всех свирепым взглядом, лишний раз напомнив, кто в замке хозяин, и направился к часовне.
Болдессар еще не пришел в себя после зелья, которое ему подсыпал его гнусный отпрыск. Он прищурил глаза. Рона. За всем этим стояла Рона, но теперь она узнает силу его гнева. Дойдя до часовни, он решил отдать ее солдатам гарнизона на расправу. После них она наверняка станет посговорчивее.
– Священник! Ты там?
Болдессар обрушил на толстую твердь дерева мощный кулак.
Изнутри донесся звук шагов, вслед за которым раздался слегка приглушенный резкий скрипучий голос:
– Болдессар? Выпустите меня отсюда.
– Обязательно выпущу, – проворчал Болдессар и, вынув из скоб тяжелый засов, отбросил его в сторону. – Я выпущу тебя, священник, а потом убью.
Вся злость и ненависть к Жан-Полю нашла отражение в его глазах, когда он распахнул дверь часовни. Священник стоял у порога, темная тень на фоне сияния свечей. Бросившись к нему с поднятым мечом,
