Перед ее возвращением Тэннеру выпала удача поспать добрых десять часов впервые за последние два дня. Посвежевший и отдохнувший, он вошел в зал брифингов с таким видом, будто ничего экстраординарного за это время не случилось.
Когда вошла М. с таким же деловым и стальным видом, как всегда, все глаза повернулись к ней. Она посмотрела на всех и кивнула очень, коротко – никаких сантиментов, – и работа возобновилась.
Подойдя к Тэннеру, она спросила:
– Есть что-нибудь?
– Пока нет, – ответил он. – Нам известно только, что Бонд и доктор Джонс были подобраны прогулочным теплоходом. И мы понятия не имеем, где они сейчас.
Бонд убедил капитана теплохода выпустить их вместе с другими пассажирами, чтобы им с Кристмас можно было ускользнуть тихо и избежать допросов и докладов – пока что. Они доехали на такси до места, куда заместитель Кью доставил 'астон-мартин' – свидетельство его провидения, что Бонду понадобится вторая машина. Бонд поехал на знакомую наемную виллу и заплатил наличными за двое суток с возможностью продления пребывания. Усталые до смерти, они проспали остаток дня в объятиях друг друга, потом проснулись, чтобы роскошно поужинать в ближайшем ресторане: патликан кебаб из баклажанов и баранины.
Теперь Бонд прижимал к себе доктора Джонс, стоя с ней у перил великолепного сада на крыше виллы, глядя на сверкание ночных огней Стамбула. Великолепное зрелище, очень романтичное, и Джеймс Бонд совершенно не хотел, чтобы оно пропадало зря.
– Что за праздник? – спросила Кристмас, глядя на внезапно вспыхнувший вдали фейерверк.
– Точно не знаю, – ответил Бонд. – Но красиво.
– Я не знаю, какой сейчас месяц, а не то что число.
Бонд откупорил бутылку 'Боллинджера' и налил два бокала.
– Всегда хотел насладиться Рождеством в Турции, – сказал он.
Она посмотрела на него подозрительно:
– Шуточки насчет моего имени?
– От меня? Ни за что.
Они чокнулись и выпили. Шампанское искрилось – под стать их настроению.
– А если так, то не время ли развернуть подарок? – спросила она его с дразнящей улыбкой на губах. И склонилась на заранее расстеленные на крыше подушки.
– Есть что-нибудь? – спросил Тэннер у заместителя главы отдела Кью. Долговязый заместитель сидел у монитора уже полчаса, выводя на него странные цвета и формы, пока наконец картинка не стала узнаваемой.
– Спутниковая термальная фотография Стамбула, – объяснил он. – Есть едва заметная радиоактивность в 'астон-мартине' агента Ноль-ноль-семь. Я попытался ее выделить.
М. стояла рядом с ними, ожидая результата. Заместитель прибавил увеличение, выделяя автомобиль, который был припаркован где-то возле бухты Золотой Рог.
– Он должен быть неподалеку, – сказал Тэннер.
– Где? – спросила М.
Заместитель перевел фокус с машины на виллу, возле которой она стояла. Камера сканировала местность, пока не остановилась на балконе сада, и на массе чего-то, похожего на диванные подушки.
– Она берет тепло тела, – сказал заместитель К. – Люди должны изображаться оранжевым. – Он всмотрелся и показал карандашом. – Вот здесь.
Одна оранжевая фигура лежала на крыше.
– Кажется, вы сказали, что он был с доктором Джонс? – спросила М. у Тэннера.
Изображение стало темнеть и зашевелилось ритмичными движениями.
– Краснеет, – сказала М.
И тут она поняла... Это, конечно, было изображение двух людей – одного на другом.
Заместитель Кью быстро выключил экран и прокашлялся.
– Гм... это, может быть, какая-то форма компьютерного вируса.
За тысячи миль от них, в колыбели цивилизации, лежащей между Европой и Азией, мужчина и женщина плевать хотели на то, кто там за ними наблюдает. Они растворились во взаимной страсти, разряжая накопленное за 'последние дни напряжение.
– Я понял, что я неправильно о тебе думал, – сказал Бонд.
Она тихо застонала и спросила:
– Как именно?
– Я думал, что Рождество приходит только раз в году.
И снова их тела сплелись в совершенном ритме, вдохновленные треском фейерверка, и они не знали, что по крайней мере одна мать в этом городе сейчас поет своим детям простенькую колыбельную.
