потом ищи обоснование.
— Они то же сделали бы и с нами, если бы заметили нас здесь?
— Понятия не имею, — раздраженно ответил он. — По идее, должны дважды подумать, прежде чем стрелять в эту камеру. Ты только посмотри, здесь и химическая пуля может наделать дел.
Джейни не нужно было долго вертеть головой, чтобы понять, что он имеет в виду. На емкости, за которой они спрятались от биокопов, красовался ярлык «Лихорадка Эбола, Заир» и стояло имя знаменитой африканской медсестры, первой пациентки во время мини-эпидемии, унесшей несколько лет назад пять сотен жизней. Джейни вспомнила, как читала о ней статью в медицинском журнале с описанием быстро развивающихся симптомов болезни, которая заканчивается кровоточивостью всех сосудов и внутренних органов и мучительной смертью пациента. С той поры вирус успел несколько раз смутировать, и последний его штамм был куда страшней первоначального.
— С другой стороны, ребята они ловкие, а у карабинов сенсоры, которые улавливают объекты с температурой выше девяносто восьми и шести,[18] так что наверняка утверждать, что не выстрелят, лично я не стал бы, — шепотом продолжал Брюс, так и не отрывая взгляда от проема, где упал охранник. — Они редко промахиваются.
Опустив голову, Джейни пробормотала:
— На его месте должен был быть один из нас.
«И это только начало», — подумала она, и под ложечкой у нее засосало. Тед умер, Кэролайн неизвестно где, больная и уже, наверное, заразила сотни людей. Остается только, чтобы Yersinia pestis соединилась с каким-нибудь плазмидом, у которого в генной памяти записано, как противостоять антибиотикам, и получим еще один четырнадцатый век по полной программе. Только на этот раз крысам не придется подолгу трястись в корабельных трюмах. Теперь к их услугам воздушные лайнеры.
Мрачные эти мысли вертелись в голове у Джейни, как бесконечно повторявшаяся запись, пока она рядом с Брюсом ждала дальнейшего развития событий. Ноги болели, и время, когда они, скорчившись, слушали усиленные электронным: переговорниками голоса биокопов за перегородкой, показал ос: им вечностью. В конце концов, не в силах больше сидеть корточках, они опустились на холодный пол, прислонившись спиной к хромированной стенке емкости. Температура в камере поддерживалась ниже нуля, воздух был безжизненный и сухой. Джейни продрогла в своей легкой промокшей курточке, которая стала здесь жесткой. Когда она пошевелила рукой, рукав захрустел и на пол посыпались белые иголки льда.
В проходе между штативами в полированном металле отражались зеленые скафандры биокопов. Джейни и Брюс молча молились о том, чтобы тем не пришло в голову обыскивать морозильный блок.
Так прошло несколько мучительных минут, и в конце концов Брюс сказал:
— По-моему, они не имеют ни малейшего понятия о том, что здесь кто-то есть. Они обыскали бы здесь все при малейшем подозрении. Охранник был единственный, кто нас видел.
Джейни, однако, это отнюдь не успокоило.
— Погоди, вот сейчас они найдут руку, — еле слышно сказала она. — Тогда уж точно все перевернут вверх дном. Я не успела ее спрятать, когда пришлось удирать. Она так и лежит там на полу в пластиковом пакете. Если они включат бактериальный детектор, то обнаружат ее в мгновение ока.
— Да, включат… При любых происшествиях, связанных с нашей лабораторией, они обязаны это сделать. Потом они проведут лазерное сканирование ДНК, выяснят, что это Тед, — сказал Брюс, — и по отпечаткам на коже вычислят всех, кто к нему прикасался. Вот тогда начнется настоящая потеха. Вызовут всех сотрудников, в том числе и меня, и всех прогонят через сканер.
В поле зрения неожиданно возникли два зеленых скафандра: биокопы подошли к стеклянной перегородке. Джейни и Брюс скорчились, подтянув ноги. Они даже затаили дыхание, чтобы легкий парок не выдал их присутствия. Стараясь ничем не привлечь внимания, они сидели не шелохнувшись, отчего кровообращение замедлилось и им стало еще холоднее. Несмотря даже на солидный выброс адреналина, жутко замерзшей Джейни вдруг захотелось спать. Подняв глаза на Брюса, она увидела, что и он также борется с дремотой. В голове промелькнула мысль, что еще немного, и они здесь насмерть замерзнут, и, значит, никто не отыщет в Лондоне Кэролайн.
В хромированных отражениях теперь мелькала одна лишь зеленая фигура, второй биокоп ушел. Этот зеленый вдруг резко развернулся и пропал из поля зрения. Джейни потрепала Брюса за плечо и показала в сторону шкафа, где только что отражался зеленый скафандр.
— Ушли, — сказала она. — По-моему, они нашли руку.
Брюс встрепенулся, приподнялся.
— Значит, несколько минут у нас есть, — сказал он. — Может, успеем выбраться. — Выждав несколько секунд, не появится ли на хромированной поверхности зеленая фигура, он скомандовал: — За мной!
Пригнувшись к самому полу, они почти бегом проскочили центральный проход, миновав стеллажи и шкафы, где сверкал лес хромированных и стеклянных трубок, и по пути Джейни невольно читала попадавшиеся на глаза наклейки. На одной значилось «Марбург», и тотчас ей вспомнился страшный случай, происшедший несколько лет назад в одной из лабораторий в Германии. Тогда в Марбург доставили вирус, из того же печально известного семейства африканских вирусов Эбола, но, как оказалось, его привезли в поврежденном контейнере, и всего за пару дней несколько лаборантов погибли ужасной смертью: внутренние органы у них превратились в сплошное месиво. Затаив под маской дыхание, Джейни постаралась прошмыгнуть мимо как можно скорее.
Брюс наконец добрался до вентиляции. Застывшими, окоченевшими пальцами он снимал зажимы и решетки, и Джейни подумала, что он наверняка разбередил ожог, который от всех этих действий должен был болеть невыносимо. Зажимы на всех решетках сооружены были таким образом, чтобы защитить от вторжения извне. Вскоре на полу образовалась, изрядная горка металлических деталей. Сунув голову в шах-1 ту, Брюс снимал последний заслон. Нырнув в темное нутро шахты, дотянувшись до внешней панели, он вышиб ее ногой. Оказавшись в полной темноте, скользнул дальше и вынырнул из вентиляционного хода позади зарослей кустов, от души надеясь, что никто его не видит. Потом сунул обратно голову и помог выбраться Джейни.
— Снимай маску с перчатками и брось в шахту, — сказал он. — Не касайся решетки. Ее придется бросить.
Брюс слышал, как у Джейни стучали зубы. Он обнял ее.
— Иди сюда. Дай-ка я тебя согрею, — сказал он. — Еще несколько минут, и у нас были бы большие неприятности.
— У нас и так большие неприятности, — сказала Джейни. — Надо же было так вляпаться!
Они сидели в кустах, стуча зубами, и пытались согреться. Когда окоченевшие руки и ноги наконец снова обрели подвижность, Брюс осторожно встал на ноги и выглянул из кустов.
— Мы в боковом садике, — сказал он. — Кажется, никого нет.
Оба отряхнулись, приводя в порядок одежду, а Джейни наскоро пальцами расчесала волосы.
Благополучно миновав сад, они вышли на улицу, куда вел главный вход, и поспешили смешаться с собравшимися там зеваками. Толпа у входа быстро росла, и Джейни с Брюсом не без труда протолкались вперед, к зеленой полицейской ленте. Остановившись возле нее, они с безопасного расстояния наблюдали за сновавшими туда-сюда биокопами. Вскоре после того, как они устроились возле ленты, четверо зеленых гигантов вынесли из здания узкий длинный ящик, где, по-видимому, находилось тело охранника.
— Все по инструкции, — шепотом сказал Брюс на ухо Джейни. — Тело запечатано. Потом проведут анализы и отправят в крематорий.
Глаза у Джейни наполнились слезами, и она тихо всхлипнула, шмыгнула носом и молча смотрела, как еще один биокоп, появившийся на ступеньках, вынес другой, небольшой ящик. «Наверное, там рука», — решила она.
Брюс будто прочел ее мысли.
— Спустя полчаса они будут знать, чья она. Нам лучше убраться отсюда, пока кто-нибудь в толпе меня не узнал.
Через два квартала они нашли бакалейную лавку с телефоном-автоматом. Брюс набрал номер чрезвычайного отделения Биопола и, не называясь, сообщил об открытом вентиляционном отверстии в
