Изо всех сил напрягшись, она приподнялась и попыталась столкнуть незнакомца, но это ей не удалось, хотя тот и не думал сопротивляться. Огромным усилием наконец она сдвинула его с места, и он медленно пополз на пол.
«Матерь Божья, на мне лежал мертвец!..»
Наконец тело упало с громким стуком. Задохнувшись от ужаса, она схватилась за горло, хотела закричать и не смогла. Когда она наконец осмелилась посмотреть на пол, то возле своей кровати увидела мертвого, окоченевшего Теда Каммингса, который с искаженным в смертельном страхе лицом смотрел на нее.
Она слишком резко вскочила и пошатнулась от мгновенной вспышки чудовищной головной боли. От ужаса и отвращения пустой желудок взбунтовался, и Кэролайн устремилась в ванную, где ее не меньше минуты выворачивало наизнанку. Джинсы и фланелевая рубаха лежали там, где она их бросила накануне, и Кэролайн быстро оделась, бросив на пол промокшую от пота ночную рубашку.
Ее шатало, ей нужна была помощь. Она сразу подумала о Джейни, но та, скорее всего, еще в Лидсе. Почти бегом Кэролайн вернулась из ванной и снова воззрилась на труп.
Она не имела ни малейшего представления ни каким образом умер Тед, ни по какой причине, ни причастна ли сама она каким-нибудь образом к его смерти. Тут, чтобы понять причину, одним беглым осмотром было не обойтись. Лицо у него распухло, отекло, однако сам по себе отек ничего не значил, явных повреждений не было, крови тоже. Кэролайн казалось, что в беспамятстве она пробыла очень долго, и теперь она не знала, могло ли такое быть, чтобы она, сама того не сознавая, сделала что-то ужасное? Она была одна в чужой стране, где не к кому было обратиться за помощью, в стране, прославившейся своей полицией, которая в ситуациях, подобных той, в какой оказалась Кэролайн, действует немедленно и жестко. Тут она наконец осознала всю серьезность своего положения, и ей стало страшно, захотелось бежать, немедленно выйти из этой комнаты, не иметь ни малейшего отношения к трупу, валявшемуся на полу. Стремглав она выскочила за дверь, бросилась к номеру Джейни и услышала, как за спиной щелкнул замок. Она забарабанила в дверь. Никто не ответил, и она постучала еще раз. Теряя остатки сил, привалившись к двери, Кэролайн постучала еще. Никакого ответа.
Она решила вернуться к себе и тут же сообразила, что выскочила без ключа. В надежде, что дверь не защелкнулась, она попробовала повернуть ручку, но ручка не поддавалась Кэролайн вцепилась в нее, потрясла. «Господи, Джейни, где же ты?» Кэролайн прижалась к двери спиной и от бессилия заплакала.
Там, стоя у собственной запертой двери, она заметила в зеркале, висевшем на противоположной стене, свое отражение.
Волосы спутаны. Лицо похоже на один большой желтый синяк, на шее иссиня-черные пятна. Кончики пальцев тоже потемнели и заметно распухли. Вокруг глаз залегли черные тени, белки покраснели.
Она застыла, разинув рот, при виде этого кошмарного зрелища, и в эту минуту в лифте звякнул звонок, извещая о прибытии нового гостя на их седьмой этаж. В ту же секунду Кэролайн сообразила, что нельзя показываться на глаза посторонним. Она бросилась в конец коридора, где висел значок выхода, и толкнула дверь. Та, казалось, весила тонну. Едва лишь Кэролайн оказалась на площадке, двери лифта открылись. Кэролайн потихоньку прикрыла за собой дверь и, шатаясь, начала спускаться.
Джейни медленно шла по длинному коридору, тому самому, по которому их привели в камеру. Она была в пластиковом костюме, похожем на огромный презерватив, сквозь который просвечивало ее голое тело. При каждом шаге холодный пластик касался кожи, и от этих прикосновений ее бросало в дрожь. Ноги были обуты в одноразовые бумажные шлепанцы, и Джейни знала, что потом их немедленно уничтожат. В таких же шлепанцах она входила в операционную когда-то давно, миллион лет назад, когда Джейни была хирургом и все в ее жизни складывалось хорошо. Она вспомнила, как открывала боком распашную дверь, как стояла рядом с ней медсестра с перчатками наготове в ожидании, когда она вымоет руки. Звучала музыка Моцарта, обещая неизбежное выздоровление…
Тяжелая металлическая дверь пропустила их, с шипением въехав в стену, и снова сомкнулась, едва Джейни со своей свитой переступила порог. Следом за ней неотступно шли два биокопа, держа наготове карабины, чтобы в любой момент, если она ошибется, избавить ее от бремени этой, теперь несчастливой жизни. Мысль о том, что через несколько минут здесь у нее возьмут отпечаток тела, была ей невыносима. В Соединенных Штатах, где есть нормы права, охраняющие неприкосновенность личной жизни, такая практика была редкостью, хотя и там после Вспышки Конгресс все же пошел на уступки полиции. Но тем не менее в Штатах редко кто подвергается подобному унижению, и Джейни от всей души хотелось исправить свою ошибку, повернуть время вспять.
— Налево, — сказал ей в спину биокоп, и она послушалась, хотя внутри все кипело от негодования.
Ей хотелось повернуться совсем в другую сторону и бежать отсюда, бежать куда-нибудь подальше, спрятаться в тихом, зеленом саду, где чирикают птицы, где столько цветочной пыльцы, что от нее щекочет в носу. В профильтрованном стерильном воздухе этого коридора не было никаких запахов, присущих земле, запахов, которые хочется вдыхать снова и снова. Здешний воздух был сухим и безупречно чистым. В нем не было
За углом оказался еще один длинный коридор, и она пошла по нему мимо бесчисленных дверей в самый конец, где была еще одна двойная тяжелая дверь. «Должно быть, там», — подумала она. Они остановились, один из ее конвойных набрал код в цифровом замке, вмурованном в стену, и дверь медленно открылась.
Охранник сказал:
— Будьте любезны, войдите и не шевелитесь, пока дверь не закроется до конца. Инструкции вы получите по переговорнику.
Половинки двери с шипением снова съехались, и замок щелкнул, отрезав все пути к побегу. Джейни оказалась в крохотной комнате с небольшим возвышением в центре. «Значит, здесь». И ее проняла дрожь.
В пустой комнате ничего не было, кроме зеркал на всех четырех стенах. Джейни была уверена, что это зеркальные окна и с той стороны на нее смотрят невидимые биокопы, которые будут следить за процедурой от начала и до конца. Где они, с какой стороны? Может быть, со всех четырех? Может, они все бросают работу и приходят поглазеть?
Из маленького переговорника в потолке раздался голос:
— Будьте любезны, назовите свое имя.
На мгновение Джейни удивилась, как они могут его не знать, но потом вспомнила, что ее и впрямь ни разу не спрашивали. Все переговоры вел Брюс. Наверное, они решили, будто она просто его приятельница, которую он взял с собой в командировку. А документы в машине. «Этим Эйнштейнам даже в голову не пришло спросить у меня паспорт», — насмешливо подумала Джейни.
«Как хотите, Адольф, однако у меня возникло желание немного поиграть с вами и вашими штурмовиками…» — пронеслась в голове фраза из старого фильма.
Кашлянув, она ответила ясным, чистым голосом:
— Мерман. Этель Мерман.[14]
За стеной возникла пауза.
— Доктор Рэнсом называл вас «Джейни».
Ха! Значит, и впрямь не знают!
— Джейни мое второе имя. В детстве я не любила, когда меня называли Этель, и все звали меня Джейни.
— Хорошо, мисс Мерман. Ответьте еще на несколько вопросов, а потом приступим к процедуре.
«Да уж конечно, вы приступите», — подумала она.
— Когда вы родились?
Спокойно, Джейни.
— Двадцать второго ноября тысяча девятьсот шестьдесят третьего.
— Где?
