Всероссийской Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины о предполагаемом занятии Кухонного каре Гатчинского дворца-музея штабом одной из частей Красной армии, Всероссийская Коллегия по делам музеев и охраны памятников искусства и старины настоящим заявляет, что в течение двух лет с великими усилиями нам удалось организовать первоклассный музей, имеющий мировое значение, и отстоять его от всех невзгод, связанных с гражданской войной, и что всякие попытки занять какое-либо помещение данного музея ведут только к разрушению музея, чему может служить пример пребывания комендантского управления и комендантской роты, результатом которого было сожжение ценнейшего архива Мордвинова, были взяты и отобраны назад вещи из Березового домика; парчовые подушки и матрацы, хранившиеся во дворце. Охрана музея не может быть организована, так как устройство здания не позволяет создать преграды между многолюдными канцеляриями и чисто музейными помещениями. Кроме всего вышеизложенного, вселение в Кухонное каре другого учреждения, кроме небезопасности в пожарном отношении, разрушает музейную работу, так как весь верхний этаж занят картинной галереей, а антресоли — архивом, музейными кладовыми и прочим. Нижний этаж также занят отчасти кладовыми и музейной канцелярией.
В виду всего изложенного Всероссийская Коллегия по делам музеев обращается в Реввоенсовет с просьбой об отмене предполагаемого занятия нижнего этажа Гатчинского дворца-музея штабом Красной армии и приискании другого помещения. По имеющимся во Всероссийской коллегии сведениям, в Гатчине имеется много брошенных обывателями, ушедшими с белогвардейцами, домов и помещений, удобных для размещения под квартиры штаба.
Считая, что Реввоенсовет не допустит разрушения музея, а, наоборот, окажет нам содействие в охране этого культурного народного достояния, Всероссийская Коллегия сообщает, что в случае, если по каким бы то ни было причинам будет занято помещение Гатчинского дворца-музея, Всероссийская Коллегия сложит с себя всю ответственность за сохранение музея».
Составленный нами акт мы передали А.В.Луначарскому[17]. Марс должен уступить Аполлону.
Мое председательство на этот раз вытрясло из меня все силы и навело на грустные мысли, складывается впечатление, что вся петербургская знать вдруг задалась целью мгновенно избавиться от своих семейных реликвий, от всего того, что было так дорого. На Совете художественного отдела Русского музея передо мной прошли десятки прекрасных вещей, достойные, но денег на приобретение в музее нет. Приняли дар М.Добужинского, который предложил две гуаши из серии «Из жизни Петербурга в 1920 году». Поступили десять карикатур В.Серова, два рисунка Бакста, «Семейный портрет» Нарбута, его же портрет Крылова, Сапунова «Москва ночью». Преподнес и я акварель из цикла «Смерть». Брат Альберт Бенуа подарил акварель «Закат на озере Вамильярди» и картину «На палубе парохода в Средиземном море», дочь профессора П.Чистякова — портрет ее матери работы П.Чистякова. Е.А.Нарышкина предложила купить у нее «Портрет князя А.Б.Куракина» кисти Лампи 1811 г. и портрет царевны А.А.Грузинской кисти Виже-Лебрен. Ей посоветовали обратиться в Эрмитаж.
Л.К.Савопуло принес «Портрет мужской» работы Сердюкова, который принадлежал когда-то Н.Врангелю. С.К.Тиль предложил силуэт его деда Фридриха Тиля. Передали в бытовой отдел.
Л.Е.Цытович принесла «Женский портрет» работы В.Замирайло. Нерадовский сообщил, что австрийское посольство продает картины русских художников, кому-то из нас надо посмотреть и выбрать для музея. В частности, полагает, что там есть «Женский портрет» Боровиковского. Следует составить список картин, пригодных для музея. Митрохину поручили побывать в антикварно-экспертной комиссии и осмотреть произведения, представляющие интерес для музея. Уполномоченный отдела охраны памятников С.А.Ухтомский сообщил, что у них на Моховой, 10, появились картины русских художников, поступившие из алупкинского дворца Воронцовых. Среди них якобы произведения Левицкого и Рокотова.
Во дворе здания, которое спешно переоборудуется под лазарет тифозных, в куче мусора найден архив материалов истории России XVI–XVII веков.
В Отдел по делам охраны памятников искусства и старины поступили художественные произведения из коллекции Д.А.Олсуфьева и Ферзена. В том же отделе находятся четыре портрета из бывшего Совета присяжных поверенных: А.Н.Турчанинова работы В.Серова, В.Н.Герарда и В.Д.Спасовича работы Репина, Арсеньева работы О.Браза.
Члены комиссии по приобретению работ современных художников для музейного фонда просят прислать сотрудника для осмотра работ М.О.Микешина, приобретенных с выставки. Среди них рисунки скульптора и художников Льва Бруни, Митурича, Дав. Бурлюка, а также рисунки М.Добужинского, приобретенные с выставки в Доме искусств, с выставки «Миньон» общества им. Куинджи приобретены работы Савинского, Кучумова, Лаховского. Митрохин огласил акт о приеме Адарюковым гравюр, литографий из собрания Е.Е.Рейтерна.
Заведующий музейным отделом С.Исаков сообщил, что в собрании Госфонда в Зимнем дворце находятся альбом Г.Г.Гагарина, часть его коллекции, а также рисунки Кипренского, гравюры Махаева. Митрохину поручено побывать там и составить список тех вещей, которые следует переправить в Русский музей.
Иногда мне кажется, что неисчерпаема бездна глупости, а художественный Совет Русского музея напоминает оазис честности в пустыни невежества. Это случилось на объединенном заседании Совета, в котором приняли участие заведующий садово-парковой секцией археологического отдела В.Я.Курбатов, член общего Совета Русского музея, директор Эрмитажа С.Н.Тройницкий и заведующий работами по устройству парка на Марсовом поле архитектор И.А.Фомин. Последний и высказал явно непродуманную затею, направленную на возвеличивание священного захоронения на Марсовом поле. Кстати, еще в 1917 году нам удалось предотвратить намерение властей устроить кладбище на Дворцовой площади, мы посоветовали захоронение жертв революции устроить на Марсовом поле. И вот родился новый план наступления на самые основы петербургской культуры. Фомин высказал, что в связи с подготовкой к празднованию 1 мая в Смольном решили срочно вырубить сорок деревьев в саду Михайловского дворца, сделать просеку, чтобы открыть вид с Марсова поля на фасад Русского музея. Наряду с этим намечено соединить мостами парк Марсова поля с парком при Русском музее и с Летним садом. Просека, по мысли Фомина, якобы не нарушит цельность Михайловского парка, который не имеет определенного характера и напоминает английский парк, и все это в целом оправдано тем, что Михайловский дворец переходит в обезличенное общественное пользование. Если в эпоху Росси вполне было естественно замаскировать Михайловский дворец группами деревьев как частное жилище, то теперь желательно открыть вид на него для всех горожан. Для осуществления этой цели Фомин заявил, что в его распоряжении имеются опытные садоводы, которые выполнят работу к 1 мая.
Вот тут и сыграл свою роль «оазис спасения» Русского музея. Первым поднялся В.Я.Курбатов (не зря прошел школу «Мира искусства») и высказал, что недопустима порубка леса по оси фасада музея. Это совершенно нарушит план музейного парка, который разработан в характере чисто пейзажного парка и рассчитан на посадку деревьев и кустарников таким образом, чтобы они служили рядом кулис, открывающих вид на часть фасада. Открытый фасад резко противоречит художественному замыслу Росси. Можно лишь очистить сад от поздних зарослей, которые нарушают план парка своей запущенностью.
«Запущенное состояние парка недопустимо, — сказал Миллер, — администрация музея сознает это упущение, был разработан план восстановления сада, но война помещала его осуществить, то есть привести в соответствии с планом Росси».
Возразил против проекта — открыть вид на дворец — и С.Н.Тройницкий. В его руках оказался проект архитектора Росси, и он привел историческую справку, что Росси проложил Михайловскую улицу для того, чтобы открыть вид на лицевой фасад дворца с Невского проспекта. Мне ничего не оставалось добавить и я категорически высказался против прорубки просеки и заявил, что совершенно недопустимо устраивать мосты для соединения Марсова поля с парком Русского музея и Летним садом, так как это нарушит весь художественный и архитектурный проект Марсова поля, участка музея и Летнего сада.
П.И.Нерадовский показал подлинный план, хранящийся в художественном отделе Русского музея — план Росси, в котором видны его намерения: 1) Построить павильон вправо от оси фасада, чтобы он был
