– Куда? – спросила она, отступая.
– Туда, где был Леопольд Грюнберг, где нахожусь я, где наши братья.
– Ну уж выдумали, – засмеялась она, вставая. – Пойду к этим господам. Я условилась с ними. Идите лучше домой. Доброй ночи.
Он тоже встал. В руке у него была коричневая фетровая шляпа. Агарь видела, что его колени стучат друг о друга.
– Я вернусь, – сказал он.
– Как хотите.
Когда около трех часов утра, к самому закрытию кафе, Агарь осталась одна с Дивизио, он заметил ей с чуть беспокойной улыбкой:
– Что же, была у вас беседа с Кохбасом? Удалось ему обратить вас в свою веру?
– О! Вот еще! – засмеялась она и сделала непристойный жест, как бы желая подчеркнуть невероятность такого предположения.
Спустя несколько дней Агарь в час аперитива болтала с несколькими знатными посетителями кафе. Среди них были ливанский адвокат Туфик, зажиточный каиффский купец Луззано и директор местного эмигрантского агентства какой-то пароходной компании Монтана.
– «Канада» на широте Крита выдержала сильную бурю, – сказал Монтана, говоря о пришедшем после полудня пароходе, принадлежавшем его компании.
– Много он привез колонистов?
– Двенадцать, в то время как в прошлом году в этот же месяц было более пятидесяти. Дела сионизма не слишком блестящи.
– Только двенадцать! А мне казалось, что зарегистрировано было двадцать пять, – сказал Туфик, бывший юрисконсультом компании.
– Да, но остальные исчезли по дороге. Они, должно быть, решили, что так будет лучше. Исаак Кохбас сильно разволновался, когда узнал об этом. И чуть ли не сцену мне устроил, будто я виноват!
– Он в Каиффе? – спросила Агарь.
– Да. Он приезжает из Наплузы каждый раз, когда пароход привозит колонистов.
– Он, может быть, будет здесь сегодня вечером?
– Ну, в этом я сомневаюсь, красавица. Он не из завсегдатаев кафе.
– Он был здесь всего два раза, – заметил Павел Трумбетта, один из наиболее ярых поклонников Агари, – и именно после того, как ты приехала. Он, я заметил, ухаживает за тобой.
– Ты ничего не понимаешь, – возразил Петр Стефаниди, очень красивый мальчик. – Она в него влюблена.
– Вы оба идиоты, – сказала Агарь. – В прошлый раз он первый меня пригласил. Опередите его сегодня и увидите, сделаю ли я хоть шаг по направлению к его столу, если, конечно, за вашим будет шампанское.
– Браво, – закричали они, – согласны!
Вечером, как Агарь и предвидела, Кохбас сидел на своем месте, за тем же столом.
Она танцевала, как и в прошлый раз, и как в прошлый раз к ней подошел лакей.
– Мадемуазель Жессика, господин в очках просит вас к своему столу.
– Скажи ему, что я приглашена на весь вечер, – ответила она и пошла к расшумевшимся от приличного количества уже опустошенных бутылок молодым людям.
Принесли еще шампанского, и возобновилась оргия. Кохбас неподвижно сидел за своим столом. Казалось, что веки за черными стеклами сомкнулись.
– Никогда еще Жессика не была такой веселой, – заметил пивший из бокала танцовщицы молодой Трумбетта.
– Посмотрите на ее любовника, – сказал Петр Стефаниди. – Вот так гадкая обезьяна.
Он прижал к себе Агарь, губами прикасаясь к ее шее, плечам и груди.
– Ого! Ого! – закричали остальные.
Но она не оттолкнула его.
К часу суматоха и количество пустых бутылок только увеличились. Исаак Кохбас все еще не уходил.
Пользуясь невниманием своих совсем опьяневших обожателей, Агарь на несколько секунд скрылась. Входя в зал, она на пороге нос к носу столкнулась с Кохбасом.
Он взял ее за руки, и она услышала его глухое бормотание.
– Не стыдно вам?
– Что? – надменно спросила она.
– Я повторяю, не стыдно вам?
– Да пустите меня!
Но так как он только крепче сжимал ее руки, она совсем вышла из себя.
