в гараже, подкатил к ее подъезду.
Это был автомобиль де Биевра.
Немного спустя граф вышел в сопровождении Поля Эльзеара. Прежде чем сесть в автомобиль, они одновременно подняли воротники.
– Прекрасная погода! – сказал де Биевр.
– Мне совестно, что я заставил вас ехать в такой дождь, – начал Поль Эльзеар.
– Я ведь сам предложил поехать с вами, – запротестовал старик.
Автомобиль тронулся, брызнув целым фонтаном грязи.
– Не слишком быстро, Этьен, – заметил де Биевр, наклонившись к шоферу. – Не опрокиньте нас в какой-нибудь овраг. Не забывайте, что мы не в купальных костюмах, мой друг.
Около трех часов утра, когда ужин близился к концу и настроение, бывшее все время подавленным, еще более упало, Поль Эльзеар изъявил желание отправиться на автомобиле в Меллин, а оттуда поехал первым поездом в Париж. От отговаривался тем, что должен еще к полудню написать несколько статей для своей газеты, но остался, уступив настояниям де Биевра, который обещал рано утром сопровождать его. Приглашенные еще спали в роскошных комнатах, приготовленных Королевой Апреля, когда автомобиль графа направился по дороге в Париж, которая, извиваясь между темными мокрыми деревьями, выходила на затопленные прогалины.
Под влиянием угрюмой тишины утра и смутной тоски, являющейся следствием не слишком весело проведенной ночи, оба молчали.
– Забавно, – наконец прошептал де Биевр.
– Это можно было предвидеть, – жестко усмехнулся Поль Эльзеар.
– Что можно было предвидеть?
– Да что будет скучно, черт возьми! Так всегда бывает, когда ожидают безумного веселья.
– Королева Апреля сделала все возможное.
– О, это не ее вина.
– Понятно. Может быть, если бы была Жессика…
– Между прочим, что с ней?
– Откуда мне знать?
– Гильорэ, – сказал де Биевр, – звонил, как только приехал сюда. Ему не ответили. Я думаю, там все благополучно.
– Этот Гилъорэ просто глуп и не отесан, – сказал Поль Эльзеар, очевидно, искавший повода, чтобы излить накопившуюся в нем горечь.
– Не глупее и не грубее господина Домбидо, – миролюбиво ответил де Биевр. – В общем, он хороший малый.
Поль Эльзеар предпочел сменить тему.
– В чем дело? – спросил он. – Мы стоим. Что случилось?
– Мы у железнодорожного переезда, – ответил старик.
Опять воцарилось молчание. Прошло пять, десять минут. Автомобиль все еще стоял.
– Боже мой! – с нетерпением воскликнул Поль Эльзеар. – Можно было уже десять раз проехать. Что там наконец?
Дождь утих.
Де Биевр опустил запотевшее стекло и подозвал разговаривавшего со стрелочником шофера.
– В чем дело, Этьен?
– Дождь размыл недалеко отсюда железнодорожную насыпь, и поезда должны были остановиться.
– Мы бы успели проехать.
– Я того же мнения, но стрелочник не разрешает. Марсельский экспресс, выходящий из Парижа около половины девятого, должен пройти с минуты на минуту.
– А вот и поезд, – сказал стрелочник.
Внезапно с грохотом и свистом, выбрасывая клубы белого пара, показался локомотив, и медленно один за другим проплыли мимо автомобиля вагоны. В вагоне-ресторане, за столиками, освещенными маленькими лампочками с розовыми абажурами, завтракали пассажиры.
– Счастливые! Они едут к солнцу, к синему небу, туда, где так прекрасно! – прошептал Поль Эльзеар. – А мы должны возвратиться в эту грязь! Ах, если бы…
– Что с вами? – вздрогнув, спросил де Биевр.
Прервав фразу на полуслове, журналист привстал и машинально схватился за ручку дверцы, как бы желая выскочить из автомобиля.
– Смотрите, смотрите, – указал он старику на последний вагон, который медленно, казалось, медленнее, чем остальные, проехал мимо них.
– Что такое?
