Глаза Людовика загорелись гневом.
— Вы сами их видели?
— Могу поклясться. И не я одна. Мадам де Дюрас обернулась, не в силах скрыть удивление. Брови господина де Сен-Прие поднялись так высоко, что их не стало видно из-под шляпы. И, согласитесь, это редкое зрелище стоило такого удивления, — заключила маркиза с насмешливой улыбкой, и король невольно ответил ей тем же. Напряжение разрядилось.
Общая улыбка словно бы переселила их на миг в те времена, когда, сгорая во взаимной страсти, они то без удержу смеялись, то изнемогали от наслаждения.
— Поженились карп и заяц, как в басне Лафонтена, — внезапно произнес король, задумавшись. — Интерес де Лувуа для меня очевиден: подружившись с шевалье, он отводит от себя подозрения, но я пытаюсь понять, что в этом деле понадобилось де Лоррену.
— На этот вопрос у меня нет ответа, сир, но вы можете не сомневаться, что интерес, несомненно, присутствует.
— Где сейчас находится мадам де Сен-Форжа?
— У меня в Кланьи. Злые силы словно сговорились встречаться в ее особняке в Сен-Жермене, где она хотела одного: жить настолько тихо, чтобы о ней забыли.
— Забыли? Не так-то это просто. Вы знаете придворных. Будь она дурнушкой или заурядной девицей, ее бы давно оставили в покое, но она так обворожительна! А таких здесь не прощают.
— Но разве существуют преграды для королевской воли? Мне казалось, что королю она небезразлична.
— Не могу отрицать, но безрассудство юности не вполне подходит мудрой зрелости.
— Господин де Лувуа думает иначе, он далек от благоразумия Его величества. Хотя лишен какой бы то ни было привлекательности.
— Мы обяжем его к большей сдержанности. Вы правы, сказав, что эта история слишком затянулась. Мы призовем сюда завтра господина де Лувуа и шевалье де Лоррена. Я хотел бы видеть также вас и графиню де Сен-Форжа. Приходите после мессы. Я передам приглашение министру.
Госпожа де Монтеспан встала, сделала реверанс и с сияющей улыбкой произнесла:
— Я бесконечно благодарна Вашему величеству! Я была уверена, что, обратившись к справедливости, присущей королю, и к его благородному сердцу, меня не постигнет разочарование.
— Так до завтра! Я отдам распоряжение.
Маркиза вернулась домой с легким сердцем. Завтра они освободятся от домогательств подлого министра, и всем сразу станет легче. Особенно Шарлотте — с нее будет снята печать отверженной, и она сможет снова навещать герцогиню Орлеанскую.
Шарлотта горячо поблагодарила маркизу за благотворное вмешательство и, успокоенная, заснула мирным сном, каким давно уже не спала.
Но увы! Мирный ночной сон был всего лишь короткой передышкой. На следующее утро записка от короля, принесенная юным пажом, известила дам, что встреча не состоится. Выходя из Арсенала поздней ночью, де Лувуа подвергся нападению. На него набросился мужчина, который душил его и требовал сказать, где он скрывает известное ему лицо. Министра едва удалось спасти. Опасность, которой он подвергался, была смертельной.
Нападавшего заключили в Бастилию. Им оказался комиссар полиции по имени Альбан Делаланд.
Глава 13
Ночь в Версале
Де ла Рейни смотрел на два обращенных к нему лица: они были такими разными, но выражение страдания на них было совершенно одинаковым. Без сомнения, Шарлотта и мадемуазель Леони выехали затемно, если оказались у него так рано, и, конечно, провели бессонную ночь.
— И зачем вам только понадобилось это путешествие? Неужели вы не догадывались, что я непременно приеду к вам?
— У вас столько забот, — вздохнула мадемуазель Леони, — мы подумали, что разумнее приехать нам самим. И потом, когда мадам де Монтеспан известила нас о катастрофе, мы были раздавлены. После стольких надежд! Невыносимо! Удар был слишком жесток. В первый раз на моих глазах Шарлотта лишилась сознания, мы не спали всю ночь, мы не могли не приехать.
Де ла Рейни заметил, что мадемуазель Леони дрожит, несмотря на теплый плащ, Шарлотту тоже била дрожь. На нее, бледную, с черными кругами под глазами, было жалко смотреть. Сообразив, что у него в кабинете страшный холод, главный полицейский позвонил, распорядился принести дров и развести огонь в старинном средневековом камине, где угли едва тлели. Еще он попросил принести молоко, шоколад или любой другой горячий напиток.
— Что вы хотите узнать? — спросил он, снова подойдя к двум дамам.
— Что же произошло на самом деле? А главное...
— Демона больше нет? — гневно осведомилась Шарлотта.
— Жив, но был на волосок от гибели. Что, к несчастью, я думаю, мало поможет Альбану. Если бы министра не вырвали у нашего молодца из рук, он бы с ним расправился. Вот уже три дня, как Альбан, по моему мнению, совершенно невменяем. Мадам де Монтеспан приехала поговорить со мной, и мой юный друг, на свою беду, услышал наш разговор. Он узнал, какую участь уготовил вам де Лувуа. И тут же стремглав помчался в Сен-Жермен, куда поспешили и мы с маркизой. Несмотря на резвость лошадей мадам де Монтеспан, Альбан приехал раньше. Впрочем, все это вы знаете сами. После того как он ускакал из Сен-Жермена, я его не видел. Не знаю даже, чем он занимался все это время. А сегодня мой помощник Франсуа Дегре сообщил мне, что Альбан пытался убить министра и выслеживал его с раннего утра. Альбан следовал за Лувуа до Арсенала и, убедившись, что тот в одиночестве, стал дожидаться, когда он оттуда выйдет, намереваясь выяснить, куда именно увезли вас, мадам де Сен-Форжа. Собственно, ничего другого он поначалу, я думаю, не замышлял. Но... Кончилось тем, что он с яростью набросился на министра, завязалась драка, за которой с большим любопытством наблюдали слуги. Вы знаете, что министра у нас не любят, на его руках слишком много крови. Альбан без труда взял над ним верх. Не знаю, узнал ли он то, что хотел, ненависть оказалась сильнее. Он схватил де Лувуа за горло и стал душить в уверенности, что его смерть возвратит вам свободу и безопасность. Если бы не обход патруля, он бы его точно задушил. Альбана арестовали. Де Лувуа довольно долго не мог говорить.
— Куда его отвезли? — спросила мадемуазель Леони. — Сюда? Он в Шатле?
— В камере над собственным кабинетом? — усмехнулся де ла Рейни. — Нет, конечно. Он в Бастилии. По-другому и быть не могло, учитывая ранг его жертвы. Но там с ним хорошо обходятся.
— Вы видели его? — поинтересовалась Шарлотта.
— Нет еще, но скоро туда поеду. — И, увидев ее умоляющий взгляд, тут же жестко ответил: — Нет, мадам! Вы не можете ехать со мной. Может быть, когда процесс закончится и вынесут приговор...
— Приговор? — едва слышно переспросила мадемуазель Леони. — Каким, вы полагаете, может быть приговор?
Главный полицейский отвел глаза.
— Я вижу только одно решение. Это случай исключительной важности.
— Смертная казнь?
— Где же справедливость? — возмутилась Шарлотта. — Ведь демон по-прежнему жив!
— Суд не принимает во внимание подобных тонкостей, касающихся исключительно вас, Шарлотта. Делаланд посягнул на жизнь человека, занимающего во Франции второе после короля место. И этот факт будет для судей главным. А что бы вы предпочли? Галеры? Уверен, что Альбан бы этого не захотел. Он прекрасно знает, что полицейскому не выжить среди преступников.
— Теперь на галерах не преступники, а протестанты, — сумрачно сообщила Леони.
— Но вы же с Альбаном родственники, — не отступала Шарлотта. — Вы лучше всех знаете, что он не заслуживает подобной участи! Вы человек влиятельный, вас уважают! Неужели вы ничем не сможете ему
