– Он ей не отец?
– Этого я не знаю, но могу с уверенностью сказать, что имя, которое он носит, ему не принадлежит. Настоящий Солманский сгинул много лет назад в Сибири, куда был сослан за участие в заговоре против царя. Должно быть, он там умер. Мне так и не удалось выяснить, что с ним сталось, но этот человек – его настоящее имя Орчаков, – видно, знает больше меня, раз решился явиться в Варшаву и жить во дворце, принадлежавшем тому, кто, скорее всего, пал его жертвой. Как и многие другие, в число которых он хотел бы включить и меня!
– Он ваш враг?
– Он враг всего еврейского народа. Почему – не знаю, но он поклялся истребить евреев, и могу вам точно сказать, что он участвовал в нескольких кровавых погромах. Этот человек знает историю пекторали и связанную с ним легенду, и он уже искал ее. И меня. Поэтому я живу, скрываясь... и под вымышленным именем.
– Так вы тоже...
– Да. Меня зовут не Симоном Ароновым, но мое настоящее имя ничего вам не скажет. И видите, как бывает: много лет мы ничего не знали друг о друге. Надо было мне совершить неосторожность, обратившись к вам, чтобы приподнялся покров тайны и отыскался след. Мы оба хотели завладеть сапфиром; он украл его – или украл кто-то по его приказу. Это означает, что у него были сообщники здесь, в Венеции, и в частности на почте: я совершил ошибку, послав вам телеграмму. С этого голубого листка все и началось... а кончилось гибелью моего бедного Амсхеля. И все же я ни о чем не жалею: плохо, когда приходится действовать в тумане.
– Что вы собираетесь делать теперь?
– Продолжать поиски, что же еще! Теперь моя задача стала еще более насущной. Вот только... не уверен, вправе ли я увлечь за собой вас.
– Почему же? Вы ведь предупреждали меня об опасности, не так ли?
– Разумеется. Я говорил вам о нарождающемся «черном порядке»; очень может быть, что Орчаков примкнул к нему. Правда, при нынешнем положении вещей вам почти ничего не грозит, даже если Солманский – будем для простоты называть его так! – знает вас лично. Вы хотели вернуть то, что принадлежало вам, – это вполне естественно, и пока он будет думать, что сапфир находится в руках его дочери, вам нечего опасаться. Признаю, это был жест истинного вельможи, но главное – с вашей стороны было очень умно отступить и оставить кулон у Фэррэлса.
– Вы знаете об этом?
– Да. Я недавно виделся с Адальбером, и он мне все рассказал.
Аронов помолчал. Альдо гадал, известно ли Хромому также о его чувствах к Анельке; но собеседник, продолжив разговор, ни словом об этом не обмолвился, из чего князь заключил, что Адальбер обошел молчанием деликатную тему. Или же Хромой проявил тактичность?
– Угроза нависла теперь над этим беднягой-англичанином. Рано или поздно Солманский захочет вновь завладеть камнем, и это будет стоить его зятю жизни. Но поговорим лучше о вас! Для этого негодяя вы больше не представляете интереса: вы вернулись домой, о наших с вами соглашениях ему неизвестно, таким образом вы для него вышли из этого адского круга. Но если он снова встретит вас на своем пути, если узнает, что вы ищете и другие камни, – он поймет, что вы работаете на меня, и тогда от него всего можно ожидать. Вот почему совесть подсказывает мне, что я должен расторгнуть наш договор.
Морозини не колебался ни минуты.
– Я никогда не беру назад данного слова, и напрасно вы сомневаетесь во мне. К тому же не от вас ли я слышал еще одну легенду, по которой я – избранник, тот самый доблестный рыцарь, которому суждено завоевать Святой Грааль? – произнес он с вызывающей улыбкой и добавил серьезнее: – Не беспокойтесь за меня, я сумею за себя постоять. И мы с Адальбером составили великолепный дуэт!
– Это я тоже знаю. И все-таки подумайте еще.
– Думать больше нечего! С какой стати я должен возвращаться к тихой жизни коммерсанта, если благодаря вам меня ждут захватывающие приключения? Лучше скажите мне, когда состоится продажа с торгов алмаза Карла Смелого. Кажется, в сентябре?
– Нет, позже. Кампания в лондонской прессе начнется в последнюю неделю сентября, но историческая ценность камня столь велика, что новость распространится по всей Западной Европе. Аукцион «Сотби» назначен на среду, 4 октября.
– Меня это вполне устраивает. Так или иначе я поехал бы в Англию примерно в это время: я должен быть на похоронах одного старого друга в Шотландии. Он умер в Египте, в мае...
– Вы говорите о лорде Килренене, убитом на борту своей яхты?
– Да. Он был найден задушенным в постели; в его каюте все было перевернуто вверх дном, все ценное украдено. Египетской полиции до сих пор не удалось найти убийцу, поэтому после бесконечной бюрократической волокиты тело будет возвращено в Англию только в сентябре. Что бы ни случилось, я должен быть на похоронах...
Да, разумеется, в первую очередь из уважения и дружбы к покойному, но еще и из любопытства: Альдо хотелось посмотреть на семейство, которое сэр Эндрю ненавидел до такой степени, что распространил свой запрет продавать браслет Мумтаз-Махал на всех англичан... Что-то подсказывало ему, что это гнусное убийство не было делом рук какого-нибудь бандита, хотя таким сбродом и кишат все порты мира, в том числе и Порт-Саид.
– Вы думаете, за этим преступлением стоит заказчик? – спросил Аронов – казалось, он умел читать мысли.
– Возможно. Все возможно, когда на сцене появляется редкостное украшение, обладающее к тому же исторической ценностью, и вам это известно лучше, чем кому-либо. Такой драгоценностью владел лорд Килренен. По крайней мере, его родные так думали, хотя на самом деле ее у него уже не было.
– И он заплатил за нее жизнью. Наверное, драгоценные камни, которые люди извлекают из недр земли, обладают некой силой и тайным смыслом, но никому никогда не дано узнать, несут они любовь или смерть. «Звезды вверху, звезды внизу, все, что вверху, явлено будет внизу. Счастлив будешь ты, тот, кто разрешит загадку», – сказал Гермес Трисмегист, трижды великий, – так называли греки египетского бога Тота. Боюсь, что до сих пор никому не удалось разрешить эту загадку.
– Даже вам? Вы ведь столько знаете?
– Далеко не все, что хотел бы. Камни остаются для меня загадкой, как и все, что обладает способностью завораживать. Я ищу их во имя святой цели, но это не значит, что они защитят меня, ибо счастье они приносят нечасто. Людей влечет к ним страсть, они же платят людям черной неблагодарностью. За вас же, друг мой, я могу лишь молиться, чтобы вы избежали ее. Храни вас бог, князь Морозини.
С этими словами Хромой удалился. Тогда Альдо открыл дарохранительницу и долго молился за этого человека и за успех его поисков...
Зловещее предсказание Симона не замедлило сбыться. Через несколько недель после их встречи и за два дня до отъезда Морозини в Англию во всех крупных европейских газетах появилось сообщение о смерти сэра Эрика Фэррэлса. Смерть была насильственной.
Сен-Манде, август 1994
Примечания
1
Ваше превосходительство (
2
Святая Мадонна! (
3
Португальское судно.
