– Славному человеку? – Александра боялась, что у нее зайдет ум за разум. – Кто же это?
– Неужели не догадываетесь? Да ваш новый дядюшка! Чудесный месье Риво, который примчался за мной в Америку.
– Не может быть! Он был занят делами в окрестностях Бордо! – Нет. Он прибыл в Нью-Йорк и отыскал меня в Коннектикуте.
– Тогда как ему удавалось дважды в неделю звонить тете Эмити? Океан – непреодолимая преграда для телефонной связи.
– Звонившим был кто-то из его друзей – кажется, художник Они с вашей тетушкой очень постарались, чтобы вы ни о чем не заподозрили.
Голос его звучал ласково, усыпляюще. Молодой женщине казалось, что она бредит. Внезапно Александра поняла, почему происходящее кажется ей таким невероятным: на правом глазу мужа красовалась черная повязка, из-за которой его красивое лицо делалось суровым и драматическим, что придавало ему обаяние. Ей даже показалось, что она слышит дикий крик маньчжурки; это окончательно вывело ее из транса, в который она погрузилась отчасти из-за шампанского.
– Ваш глаз, Джонатан! Что с глазом?
– Глаза больше нет, – непринужденно отозвался он. – К счастью, остался еще один, чтобы любоваться вашей красотой. Придется вам привыкать к кривому мужу.
– Умоляю, ответьте, что произошло!
– Драма, да и только! Едва я вернулся из Мексики, как у нас загорелся дом. Я крепко спал, но меня разбудили трое людей, проникших в спальню. Они были в масках, но я все равно разглядел, что это азиаты… Они как раз закончили с обыском в вашей спальне и разбудили меня якобы для того, чтобы допытаться, куда задевалась эта ваша любимая безделушка – лотос. Я защищался, что было сил, а потом мне на помощь поспешили слуги. Произошла драка, я был ранен. Нападавшие обратились в бегство, однако, прежде чем броситься за ними вдогонку, мне захотелось спасти от огня портрет девушки кисти Гейнсборо, который вы так любили. За этим занятием я сломал ногу. Впрочем, в моем геройстве не было никакой нужды, – добавил он с легкой усмешкой, – потому что уже через секунду подоспели пожарные, и в вашей комнате все уцелело. Как и в моей… Меня уложили в постель, ко мне приставили доктора Стоуна- Александра ужаснулась и одновременно возмутилась:
– Почему вы меня ни о чем не предупредили? Я бы тотчас возвратилась!
– Вот именно! Этого я и хотел любой ценой избежать. Я рассказал полиции все, что мог, однако настоял на том, чтобы истина не просочилась в прессу. Иногда должность главного прокурора оказывается кстати… О пожаре газеты упомянули как о «несильном».
– Но почему вы так не хотели моего возвращения? Мое место – рядом с вами…
– Очень надеюсь, что так останется и впредь; но поймите: все указывало на то, что эти люди ожидают вашего возвращения, и пока их не схватили, я не хотел, чтобы вы возвращались, потому что это было бы опасно.
Она схватила мужа за руку и прижалась к ней щекой.
– Бедный мой Джонатан! А я-то обвиняла тебя во всех мыслимых и немыслимых грехах! Но все-таки непонятно, зачем было писать мне такое угрожающее письмо…
– Все по той же причине; к тому же я отлично тебя знаю. Ты терпеть не можешь принуждения, поэтому я не сомневался, что ты взбунтуешься. Расскажи, как ты отнеслась к письму?
– Я решила вести себя так, словно не получала никакого письма, и, не позаботившись ответить, отправилась на Лазурный берег, к тетушке Эмити.
Каррингтон рассмеялся:
– Вот видишь! Я был уверен, что не ошибусь… Пойми, Александра, в дополнение к опасениям за тебя, я дрожал от страха при одной мысли о том, какое зрелище предстанет твоему взору, если ты возвратишься досрочно: старый муж, прикованный к коляске, с изуродованной физиономией – старик, вдобавок бракованный… А чуть погодя мне показали… сама знаешь, что.
– Кто показал? Я требую, чтобы ты ответил! – Охваченная ревностью женщина, разумеется. Только тебе ни к чему знать ее имя…
– Все равно я настаиваю. Кто попытался нас разлучить?
– Ты настаиваешь? Леди Энн Уолси, молодая вдова, американка по рождению, у которой ты, согласно моим сведениям, увела дружка. Мы повстречались с ней на бридже у мэра…
Александра мигом вспомнила смазливую блондинку, прилипшую к Жану де Фонсому у Ориньяков.
– Какая чушь! Я ее почти не знаю!
– Что с того? От этого ты не перестала быть ее врагом. Конечно, ты еще очень молода, однако тебе надобно усвоить, что женщина женщине – страшный противник. Поступок ее был бесчестным и наделал много зла.
– Ты так мало мне доверяешь?
– Доверие – славная штука, когда мы рядом, но на таком удалении… Поймешь ли ты, как я страдал? Любить женщину, боготворить ее – и представить ее в объятиях другого, когда ты сам едва смеешь делить с ней ложе! К тому же столь значительная разница в возрасте… Это невыносимо!
Александра встала. Воцарилось молчание. Прислонившись к переборке, жившей своей жизнью, она надолго приросла взглядом к прекрасному лицу мужа, его горделивым чертам, которые совсем не портила черная повязка, даже напротив!.. С ней он выглядел экзотически и тревожно.
– В своем последнем письме ты писал, что я внушаю тебе страх, – прошептала она. – Это место я не очень поняла…
Лицо Джонатана озарилось редкой для него и оттого чарующей улыбкой.
