чем обвиняют герцога Сезара, но его враги, естественно, подумали обо мне, которая столь многим ему обязана, чтобы подтвердить обвинение... Господа де Вандом...
– Не произносите при мне эту фамилию! – прервал ее Ришелье. – Вы спасете вашу голову, моя милая, но их головы пока находятся под большой угрозой...
– Пока? – не сдержалась Сильви, в сердце которой снова воцарился страх. – Но до меня дошли слухи, что они уже находятся в Англии.
– В Англии лишь отец, сыновья вернулись, но король сослал их в собственные владения, учитывая заслуги при осаде Арраса. Могу вас уверить, что в Вандоме, Шенонсо или Ане они времени даром не теряют...
Потом Ришелье, охваченный гневом, прибавил вслух, забыв о юной посетительнице:
– Они замышляют заговор, я это знаю и скоро получу доказательства! Они замышляют заговор вместе с господином Сен-Маром, который взлетел так высоко лишь потому, что этого захотел я, но он долго не продержится на этой высоте вместе с Месье, вечным заговорщиком, и с королевой... и, наконец, с Испанией!
– Бофор и Испания? Это невозможно! Он борется против испанцев всеми силами! Что касается господина де Сен-Мара...
– Он хочет жениться на принцессе, но я этому мешаю! Он хочет занять мое место... но, разумеется, я возражаю! Но почему я говорю об этом с девчонкой?!
Должно быть, так же считали и ожидающие во дворе люди кардинала. В комнату робко вошел офицер.
– Монсеньор, – обратился он к кардиналу. – Ваше преосвященство, время идет и...
Взгляд кардинала, метавший гневные молнии, смягчился.
– Да, вы правы! – согласился кардинал. – Мадемуазель де Шемро все еще ждет?
– Да, монсеньор.
– Пригласите ее!
Вместе с мадемуазель де Шемро в комнату ворвался запах амбровых духов, заставивший чихнуть Сильви, которая ненавидела этот аромат почти так же сильно, как и ту, от кого он исходил. На этот раз элегантная, как всегда, фрейлина королевы демонстрировала поразительное сочетание рыжих мехов и желтого бархата. Кардинал не дал ей время завершить почтительный поклон.
– Я выяснил все, что хотел знать. Как мы с вами условились, вы отвезете мадемуазель де Вален в монастырь Визитации Святой Марии... Карета вас уже ждет... Выйдя отсюда, попросите дуайена зайти ко мне перед отъездом в Бастилию.
Кардинал повернулся к Сильви, лицо которой вспыхнуло от услышанной новости. Лишь неприятная перспектива проделать обратный путь в ненавистном обществе мадемуазель де Шемро омрачила радость избавления Сильви.
– Прощайте, мадемуазель де Вален! Но прежде чем мы расстанемся, хочу дать вам один совет: примите постриг в монастыре Визитации. Только там вы обретете покой...
– У меня нет к этому призвания, монсеньор.
– В этом случае вы будете не первой, и, если Бог любит вас, он подаст вам знак...
– В таком случае я буду ждать этого знамения.
Сильви понимала, что желание всемогущего министра равносильно приказу и что, дав подобный ответ, она бросает ему вызов, но Бог или судьба только что избавили ее от необходимости лгать, а снова прибегать ко лжи она не хотела. По-прежнему чистый взгляд Сильви встретился с еще раздраженным взглядом кардинала, со сверкающими из-под взъерошенных седых бровей глазами, но Ришелье сменил гнев на милость и лишь пожал плечами.
– По крайней мере, оставайтесь в монастыре до тех пор, пока я не разрешу вам его покинуть. Это вы можете мне обещать?
– Да, обещаю. Да хранит Господь ваше преосвященство!
– Благодарю вас, дочь моя! Подобное пожелание я нечасто слышу...
В карете, насквозь пропитавшейся запахом амбры, обе женщины хранили молчание. Сильви, которой не терпелось вернуться в монастырь, смотрела, как мимо пробегают дома. Попутчица ее всю дорогу сидела, закрыв глаза. Однако, когда они, не останавливаясь, проехали мимо монастырской церкви, Сильви заволновалась:
– Почему мы едем дальше? Его преосвященство приказал вам доставить меня в монастырь.
Закутанная в меха Прекрасная нищенка со скучающим видом открыла огромные глаза и сказала:
– Торопиться некуда! Я хотела бы обнять на прощание брата, он через час уезжает на войну. И не предполагала, что мне придется возиться с вами. Вам очень не терпится со мной расстаться?
– Мы никогда не были подругами, и я плохо понимаю, почему вы желаете, чтобы я присутствовала в минуты вашего интимного прощания? Лучше было бы оставить меня здесь...
– Нет, все не так просто, ибо я везу довольно пространные инструкции для матери Маргариты и могла бы не успеть проститься с братом. Прощание не займет у меня много времени, главное, чтобы вы оказались в монастыре Визитации до ужина.
– Как вам будет угодно!
Вскоре они выехали за крепостные стены Парижа. Миновав крупное аббатство святого Антония, они углубились в лес, который словно огромная зеленая лапа охватывал Венсеннский замок с его четырехугольными башнями. Грозно-воинственный вид замка слегка смягчала ажурная колокольня Сент- Шапель, что была почти близнецом того чуда, которым гордился дворец на острове Сите в Париже. Карета двигалась вдоль крепостных рвов замка.
– Легко понять, что герцог Сезар решил морем отделить себя от этой башни, – насмешливо заметила мадемуазель де Шемро. – Он томился здесь пять долгих лет, а его брат Великий приор Мальтийского ордена умер здесь через два года при странных обстоятельствах. Кстати, это единственное умное решение, которое когда-либо принимал герцог Сезар.
– Что вы имеете в виду?
– Это же смешно, что Сезар хотел отравить кардинала. Будь это пять лет назад, его можно было бы понять. Через полгода Ришелье умрет. А возможно, и раньше.
– Я думала, вы любите кардинала. Конечно, состояние его здоровья не блестяще, но я плохо понимаю, как смертельно больной человек может пускаться в путь по дорогам Франции и ехать на границу королевства.
– Не по дорогам, а по рекам. Носилки кардинала сплавят вниз по течению до Лиона, оттуда тоже водным путем до Тараскона. Кардинал не выдерживает даже хода мулов; когда его высаживают на берег, то носилки несут на себе слуги.
– Эту огромную махину? Но она не везде может пройти.
– Все, что мешает, будь это городские стены, сносят. Так уже не раз бывало, но даже при этих условиях кардинал испытывает невыносимые муки при каждом движении. Правда, его выдержка выше всех похвал, а в основе ее лежит гордыня кардинала. Вот почему я всегда им восхищалась.
– Это всем известно. Но что станет с вами, когда он покинет бренный мир? Найдете кого-нибудь другого, кем будете... восхищаться?
– А вот это не должно вас волновать!
Теперь они ехали по направлению к лесу по более оживленной дороге, что было довольно неожиданно при такой холодной погоде. Этот лес был самым безопасным в окрестностях Парижа потому, что в Венсеннском замке стоял значительный гарнизон. Поэтому в окрестностях располагались крупные поместья: Конфлан, Шарантон, Сен-Манде, Ножан, могущественное аббатство Сен-Мор, Кретей и Сен-Морис.
Сочтя путь слишком долгим, Сильви спросила:
– Но все-таки куда мы едем?
– В Ножан! – раздраженно ответила Прекрасная нищенка.
Начинало смеркаться, все меньше экипажей и всадников попадалось им по пути. Вскоре они въехали в решетчатые ворота обширного поместья, чьи сады, луга и огороды спускались к реке.
В конце широкой, обсаженной деревьями аллеи был виден красивый дом постройки прошлого века. Несмотря на сумерки, в окнах не было видно света. Ничто не говорило о готовящемся отъезде брата
