заключенной в тюрьму вместе с мужем, и меня удивило то, что ее выслушали. Король никогда ее не любил, вспомните! Он называл ее «смертным грехом». У меня такое впечатление, будто он весьма доволен возникшей возможностью от нее избавиться. Он заплатил по счетам, кардинала и своим.
– Король все еще в Версале?
– Нет, в Сен-Жермене, собирается задержаться на несколько дней.
– Кардинал с ним?
– Уехал раньше короля и отправился в свой замок в Рюиль.
– В таком случае прикажите отнести сундуки назад, но Перан пусть ждет.
– Куда вы надумали ехать?
– К кардиналу, конечно же! Из-за него гонят Луизу, ему и добиваться для нее милости. И я этого очень хочу. А сейчас я спрашиваю себя, чья она сестра – моя или все-таки ваша?
– Знаете ли вы, Мария, который теперь час?
– Не имеет значения! Этот человек – труженик, он ложится поздно. И он примет меня, уверяю вас!
– А назавтра весь Париж будет знать, что вы ездили к нему на следующий же день после его триумфа! Возьмите хотя бы карету без гербов и переоденьтесь так, чтобы вас не узнали...
– Что за глупость?! Он без колебаний примет герцогиню де Шеврез, но никогда не станет давать аудиенцию незнакомой женщине. Да и охрана не пропустит меня. А что до разговоров, что ж, пусть говорят! Вы же должны сделать так, чтобы об этом говорили не слишком много!
– Как прикажете вас понимать?
– Смею надеяться, что наглец, осмелившийся злословить прямо в ваши огромные уши, закончит свои дни не стоя, а лежа в своей постели с несколькими пулями в животе или в каком-нибудь другом месте!
И она вышла, громко хлопнув дверью.
Глава VII
В которой перед Марией открываются неожиданные перспективы
По окончании рождественских праздников возобновились строительные работы над дворцом кардинала, а впоследствии этот дворец будет известен как Пале-Рояль, свидетельствующим – по крайней мере так думал архитектор этого творения, Жак Лемерсье, – о звездном часе его заказчика. В тот поздний час возились с жаровнями, пытаясь обеспечить рабочих теплом. Жилые помещения уже были готовы, и хотя внутри все еще пахло краской, в больших каминах полыхало пламя.
Облаченные в красное стражники, как Мария и предполагала, пропустили ее карету беспрепятственно. Один из офицеров отправился с докладом, и к Марии вышел капуцин, некий отец Ле Масль, личный секретарь кардинала. Он провел ее к уже знакомой ей великолепной лестнице, на верхней ступени которой Марию ждала племянница кардинала. На миловидном лице со следами недавних слез не стерлись и признаки пережитого волнения, их не могла скрыть даже обращенная к Марии приветливая улыбка:
– Это вы, герцогиня? В столь поздний час?
– Который час, я знаю, однако мне нужно незамедлительно встретиться с кардиналом. Это весьма важно!
– В любом случае, думаю, он вас примет. Даже будет бесконечно рад встрече...
Видимо, Комбале считала, что Мария окончательно встала под знамена кардинала, а та не стала возвращать ее на землю: все будет зависеть от полученного результата. Симпатичная племянница провела Марию в кабинет со строгой мебелью темного дерева и огромными гобеленами. Суровую обстановку несколько смягчали редкие вещицы: распятие из эмали, украшенные драгоценными камнями кубки и кувшины. Кардинал сидел в широком кожаном кресле с красным пером в руке и составлял письмо. Стол, за которым он сидел, освещаемый двумя подсвечниками, был завален папками и коробками в переплетах зеленого и красного сафьяна вперемешку со свернутыми в трубки картами и бумагами в перевязях. Увидя посетительницу, он со вздохом отбросил перо и направился ей навстречу с протянутыми руками:
– Что за прелестная мысль застать меня врасплох, герцогиня!
В глубоком реверансе Мария приняла его руку, чтобы коснуться губами перстня, после чего поднялась и позволила проводить себя к креслу, стоявшему по другую сторону стола.
– Ваше высокопреосвященство, прошу простить меня за столь поздний визит, но к этому меня принудили крайние обстоятельства. В первую очередь, желая выразить восхищение вашей победой...
– В ваших устах, – кардинал сделал ударение на слове «ваших», – это звучит вдвойне приятней. Видели ли вы королеву?
– Пока еще нет. Все эти дни я скверно себя чувствовала.
– Однако, судя по цвету вашего лица и блеску в глазах, вы уже поправились?
«Господи боже ты мой! – подумала Мария. – Если он станет еще и волочиться за мной, это никак не упростит задачу...»
– Я пока очень слаба, господин кардинал, но, если речь идет о помощи попавшему в беду дорогому существу, нет тех усилий, которые были бы для меня чрезмерны.
– Это поступок христианки и сильной женщины. Не хотелось бы излишне утомлять вас, потому скажите мне, о ком собираетесь вы говорить со мной?
– О герцогине де Конти, моей невестке и моей подруге!
– И которую следовало бы называть мадам де Бассомпьер...
– Ах, вам и это известно? Но их брак был тайным.
– В моих, а скорее в интересах Франции, знать обо всем, что от меня старательно скрывают. Итак, мадам де Конти...
– Только что выслана в замок своей матери...
– Где же может быть лучше, чем в кругу своей семьи? – заметил кардинал желчно.
– При условии, что семья не хуже монастыря. Вот уже сорок лет, как моя свекровь, Катрин де Клеве, оплакивает там своего мужа. Впрочем, мать с дочерью давно уже не понимают друг друга... Умоляю вас, отмените эту ссылку, она там просто погибнет.
– Посмотрите на себя, герцогиня, вы не однажды испытали разлуку, а привлекательность ваша при этом ничуть не пострадала!
– Мне тридцать, а она на пороге старости. К тому же страдания ее множатся разлукой с обожаемым мужем. Она предпочла бы следовать за ним в Бастилию.
– Где будет разделена с ним больше, чем расстоянием? Супругов не помещают в одну камеру, к тому же официально они таковыми и не являются. Поверьте мне, герцогиня, не так уж и страшна эта ссылка. Тем более что оттуда возвращаются, и вы тому живой пример.
– Она оттуда не вернется. У нее слабое здоровье.
– Как раз для главной тюрьмы королевства! Замок расположен на берегу моря, воздух там чист и свеж, а деревушка, говорят, просто чудо...
– Но замок мал. Генрих де Гиз, затеяв его восстановление на руинах, оставшихся после Людовика XI, успел закончить лишь одно крыло и часовню.
– Для дамы, долгие годы прожившей под сенью колоколен Сен-Жермен-де-Пре, это не имеет значения. А двум женщинам много места не требуется.
– Но это же герцогиня де Гиз и герцогиня де Конти! Ваше высокопреосвященство, должно быть, шутит!
– Очень этого хотелось бы, может, усталость сняло бы. О, нет мне прощения: я вас еще ничем не попотчевал!
– Благодарю, это лишнее! К тому же вы ухитрились так деликатно отказать мне в моей просьбе, что это даже и отказом назвать нельзя.
– Я в чем-то вам отказываю? Увы, это дело не в моей компетенции. Поверьте мне, король не советовался со мной по поводу принимаемых мер против излишне надоедливого окружения своей матери. Все, что мне по силам сделать, так это посоветовать вам обеим набраться спокойствия и терпения. Разговоры с Ее Величеством могут сослужить плохую службу, поскольку она весьма недовольна Бассомпьером и его супругой. Проявление покорности станет вашей родственнице лучшей защитой. Я представляю, что выскажу вам слабое утешение, но все ж повторю: из ссылки возвращаются, из Бастилии же почти никогда.
Ришелье поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. Марии хватило сил сдержать свой гнев, тем
