хотел вернуться в столовую. Закрыв наконец дверь, она обратилась к управляющему, который неуверенно посматривал на нее.
– Вы хорошо сделали, что предупредили меня, Атанас! Это ужасно! Несчастный граф!
– Он счастлив также. Госпоже княгине не стоит жалеть его. И теперь долгими вечерами он будет обсуждать визит госпожи княгини с… графиней Фиоренцей. Для него она жива. Он видит, как она приходит и уходит, садится рядом с ним, и иногда зимой он играет для нее на клавесине, который он когда-то с большими затратами привез из немецкого города Ратисбонна, потому что она любила музыку…
– И… давно она умерла?
– Но она не умерла. А если и умерла, то мы никогда об этом не узнаем. Она уехала двадцать лет назад с турецким губернатором острова, который соблазнил ее. Если она еще жива сейчас, она должна находиться в каком-нибудь гареме…
– Уехала с турком? – опешила Марианна. – Очевидно, она была сумасшедшая? Ваш хозяин выглядит таким достойным человеком, таким добрым… к тому же в то время и нравы были построже…
Атанас повел плечами, как бы показывая свое отношение к женской логике, и примирительным голосом ответил:
– Сумасшедшая? Нет! Она была красивая, но взбалмошная женщина, которая томилась здесь от скуки!
– В гареме она, конечно, получила массу развлечений, – язвительно заметила Марианна.
– Не скажите! Турки не такие глупые! Ведь есть женщины, созданные для такого образа жизни. Другие не выносят, когда их возводят на пьедестал: они чувствуют себя одинокими и испытывают страх. Наша графиня принадлежала одновременно к обеим категориям. Она любила роскошь, безделье, сладости и считала своего супруга ничтожеством, потому что он слишком любил ее! И со дня ее отъезда у господина графа разум помутился. Он ни за что не хотел признать, что ее больше здесь нет, и продолжал жить со своими воспоминаниями, словно ничего не произошло. Мне кажется, что от постоянного желания увидеть теперь он действительно видит ее, и он счастлив, может быть, больше, чем если бы она осталась с ним, поскольку годы не затронули предмет его любви… Но я наскучил госпоже княгине, которая, безусловно, желает немного отдохнуть.
– Вы не наскучили мне, и я не устала. Просто немного взволновалась. Но скажите: где Теодорос? Я его больше не видела.
– Он у меня. Порт подействовал на него настолько возбуждающе, что я предпочел отослать его домой. Моя мать занялась им. Но если его услуги…
– Нет, благодарю, – прервала его Марианна с улыбкой. – Я абсолютно не нуждаюсь в услугах Теодороса. Поднимемся, пожалуйста.
Войдя в свою комнату, молодая женщина увидела на столике возле кровати поднос с фруктами, хлебом и сыром.
– Я подумал, – сказал Атанас, – что госпоже за столом не особенно хотелось есть, но ночью ее может посетить внезапный голод.
Теперь Марианна подошла к нему, взяла его пухленькую руку и крепко пожала.
– Атанас, – сказала она, – если бы вы не были последним достоянием, которым реально владеет ваш хозяин, я попросила бы вас уехать со мною. Такой слуга, как вы, – это дар неба.
– Это оттого, что я люблю моего хозяина… Госпожа княгиня может не сомневаться, что моя преданность ей ничуть не меньше, если не больше. Желаю доброй ночи госпоже княгине… И особенно чтобы она не была ничем огорчена!..
Ночь, без сомнения, была бы такой доброй, как пожелал достойный слуга, если бы Марианна смогла насладиться ею до конца. Но едва она погрузилась в первый сон, как была вырвана из него могучей рукой, которая без церемоний потрясла ее за плечо.
– Живо, вставайте! – прошептал сдавленный голос Теодороса. – Судно здесь.
Она с трудом приоткрыла один глаз и взглянула на сморщенное лицо гиганта, освещенное дрожащим светом свечи.
– Что вы говорите? – протянула она сонным голосом.
– Я сказал, что судно пришло, что оно ждет нас и что вам надо встать! Ну же, поднимайтесь!
Чтобы заставить ее встать и поторопиться, он схватил покрывала и сбросил на пол, открыв совершенно неожиданное для себя зрелище: женское тело, укрытое только массой черных волос, нежно позолоченное отблесками света. Эта картина заставила его буквально окаменеть, тогда как Марианна, окончательно проснувшись, с возмущенным восклицанием бросилась за занавес.
– Что за манеры! Вы с ума сошли?..
Он с трудом сглотнул и провел дрожащей рукой по заросшему подбородку, но его расширившиеся глаза оставались прикованными к месту, теперь пустому, где только что лежало прекрасное тело.
– Простите меня! – с усилием выговорил он. – Я не знал. Я не мог предположить…
– Оставим это! Если я правильно поняла, вы пришли за мною? Так в чем дело? Мы должны ехать?
– Да… немедленно. Судно ждет нас! Меня предупредил Атанас.
– Но это же безрассудство! Сейчас глубокая ночь!.. А который час?
– Полночь, я думаю, или немного позже!
По-прежнему не двигаясь с места, он казался погруженным в сон. Марианна из укрытия с беспокойством наблюдала за ним. Похоже, он внезапно перестал торопиться. Можно было подумать, что он забыл, зачем он здесь, но в этой дикой фигуре появилась такая мягкость, какой она еще никогда в нем не видела. Теодороса охватывало страстное возбуждение, из которого его необходимо немедленно вырвать.
Не оставляя свое убежище, она протянула руку к маленькому бронзовому колокольчику, оставленному Атанасом на случай, если ей что-нибудь понадобится, но еще не решалась разбудить эхо в спящем доме.
– Идите лучше спать, – посоветовала она. – Это прекрасно, что судно уже здесь, но нельзя же уехать так, никого не предупредив.
Грек не успел ответить, даже если у него было такое желание. В оставленную полуоткрытой дверь проскользнул Атанас. Первый же взгляд позволил ему оценить необычность открывшейся ему сцены: княгиня спряталась за занавесями балдахина, откуда выглядывала ее голова и обнаженные плечи, тогда как Теодорос так смотрел на кровать, словно собирался упасть на нее.
– Так что? – с упреком прошептал он. – Чем вы занимаетесь? Время не ждет!
– Значит, правда, что говорит этот человек? – спросила Марианна. – Мы сейчас отплываем? А я считала, что из-за турок мы должны остаться здесь на несколько дней.
– Действительно. Однако надо спешить, если вы хотите избежать серьезных неприятностей. То, чем мы рискуем в связи с турками, мелочь по сравнению с другим! Капитан присланной с Гидры шебеки узнал, что три корабля братьев Кулугисов, пиратов-ренегатов, направляются к Наксосу! Если они появятся в виду острова до того, как вы его покинете, вы рискуете никогда не попасть в Константинополь, а оказаться в Тунисе, где у Кулугисов находится их невольничий рынок…
– Тогда… я следую за вами! Только уведите этого Теодороса, пока он не превратился в соляную статую, чтобы я смогла одеться!
Из всех слов, способных вывести Марианну из себя, первым, безусловно, были слова о рабстве. После того как Атанас отбуксировал Теодороса из комнаты, она торопливо оделась, затем присоединилась к обоим на темной галерее. Когда она появилась со свечой в руке, Теодорос, похоже, овладел собой. Он бросил на нее полный злобы взгляд, давший понять, что гигант не скоро простит ей мгновения слабости, – или того, что он рассматривал как таковую, – причиной которой была она.
Но Атанас ободряюще улыбнулся ей и взял под руку, чтобы помочь спуститься по лестнице.
– Мне стыдно уехать так, тайком, – запротестовала Марианна. – Словно я воровка. Что скажет граф Соммарипа?
Глаза управляющего встретились над пламенем свечи с глазами молодой женщины.
– А он ничего не скажет! Да и что он может сказать, кроме: «Как она добра…» или «Замечательная идея…», когда я сообщу ему, что госпожа княгиня отправилась на прогулку по острову с графиней Фиоренцей? Это будет очень просто…
Руководимые Атанасом, у которого, похоже, были кошачьи глаза, Марианна и Теодорос пробирались по
