– Нет. К чему ты клонишь?
– Значит, после его отъезда.
– Нет, то есть не совсем. Это произошло, когда я приехал из Комигора сюда. Дарзид ездил по окрестностям Фенсбриджа – хотел купить новую лошадь, когда его вызвали. Он никак не связан со всем этим. Он сказал бы мне, что незачем говорить с тобой.
Новая лошадь. А вовсе не поиски беглого слуги. Одно за другим я укладывала слова Томаса в мозаику, но цельной картины пока не получалось.
– Он знал, что ты едешь в Монтевиаль?
– Нет. Я приехал сюда неожиданно. Сейри…
– Не перебивай. Он раньше покидал тебя так надолго?
– Наверное, раз или два. Он самый верный и преданный из всех помощников.
– Будет ли верно предположить, что за все время своей службы Дарзид всегда, за исключением последней недели, знал, где ты находишься?
– Это глупо.
– Я права?
– Наверное, это так, но…
– Теперь скажи. Кто открыл, что у Мартина живет чародей? Кто добыл всех этих нелепых свидетелей? Дарзид, не так ли?
Томас смотрел так, словно у него в животе поворачивают нож.
– Как раз за это я ему и плачу. За сбор информации.
– И кто первый рассказал тебе о Кейроне?
– Разумеется, Дарзид, но он…
– Кто убедил тебя, что из множества подлецов, прислуживающих Эварду, именно ты должен убить моего сына?
– Сейри…
– Ответь!
– Дарзид сказал, что…
– Разумеется, – пробормотала я. Дарзид, который явился ко мне с невероятной историей о застарелой ненависти, кто считал, что не живет собственной жизнью, кто чувствовал, что в мире что-то изменилось со смертью Кейрона, и требовал… нет, умолял, чтобы я рассказала ему о магах… – «Стоит перевернуть любой замшелый камень в королевстве, и оттуда выползет Дарзид».
– О чем ты?
– Один очень умный человек сказал так много лет назад. Кажется, это вернее, чем он думал. – Я откуда-то знала, что Дарзид не просто охотится на магов. – Скажи мне, Томас, ты видел друга Дарзида – того, с кем он поехал в Валлеор?
Томас всплеснул руками.
– Ясно, что говорить больше не о чем. Ты хотела уйти. Я позову Гарлоса, и ты сможешь идти, куда хочешь. – Он снова заперся в себе.
– Можешь приказать своим писцам отметить где-нибудь этот день, братец. Впервые в жизни мы единодушны. Говорить больше не о чем. И я не поеду в Комигор по доброй воле.
– Пусть будет так. – Томас дернул шнурок колокольчика и отвернулся.
Я не собиралась рассказывать Томасу о своих делах, но, глядя на его напряженную спину, я припомнила то, что видела в зеркале. Мы были одной плоти и крови. Я подошла к нему и тихо заговорила:
– Я понимаю, чего тебе стоило поговорить со мной по душам, Томас. К сожалению, я не могу ответить тебе подобной щедростью. Но я скажу тебе вот что. Я боюсь Дарзида. Боюсь его больше, чем тебя, больше, чем Эварда. На твоем месте я бы посмотрела в глаза его другу, и если они пусты, а я уверена, это так, я бы спрятала жену и сына и никому на свете не сказала бы, где они.
Он не ответил. Не знаю, услышал ли он меня.
Гарлос вывел меня обратно, казалось, он доволен собой.
– Вот видите? Все, как я обещал, – сказал он. – Вы свободны.
– Как ты обещал, – повторила я. – Расскажи мне о себе, Гарлос. Неужели наш друг, капитан Дарзид, настолько устал разыгрывать няньку при капризном ребенке, что теперь за моим братом ходите вы?
Улыбка сошла с его лица.
– Я не имею чести состоять на службе у капитана. Его светлость приехал в Монтевиаль неожиданно. Я состою в штате администраторов дворца, и его светлость просил меня выполнять обязанности его помощника, пока он пребывает здесь.
– Уверена, ты понимаешь, что умение хранить тайну – та добродетель, которую мой брат ценит превыше всего.
Гарлос легко согласился.
– Полагаю, по части этой добродетели у меня найдется мало соперников.
