Баглос посмотрел на меня, словно ребенок, которому родители только что сказали, что это он должен учить их ходить, а не наоборот.
– Я не знаю.
– Но были же какие-то цели, какие-то поручения?
– Я не знаю.
– Ты называешь себя Проводником. К какому месту ты его вел? Чтобы выполнить какое задание? Ты говорил о его обязанности «пройти по Мосту». Так? Что это означает?
– Я знаю свои обязанности, но что касается заданий Д'Нателя, его целей, того, что он должен знать, а я не могу сказать.
– Ты тоже потерял память?
– Я не терял память! – возмутился Баглос, сердито отвернувшись от меня.
Я взорвалась.
– Тогда, ради всего живущего, почему послали тебя? Если ты не знаешь всего этого сегодня, ты не сможешь узнать это завтра. В чем мудрость ваших Наставников, отправить сюда того, кто так мало знает о том, с какой целью он прибыл! Это безумие!
Баглос развернулся ко мне, на его лице застыло страдальческое выражение.
– Нет-нет, женщина. Ты не понимаешь дульсе. Разве я не сказал тебе, что наши способности сильно отличаются от способностей дар'нети? Они не требуют знания всех этих вещей. Если бы Наследник приказал мне, тогда бы я знал все, что необходимо, я смог бы научить его и повести туда, куда ему следует попасть.
Голова раскалывалась от попыток понять.
– Какая-то нелепость. Как ты можешь сообщить ему то, чего не знаешь?
– В этом дар дульсе: создавать связи, когда приказывает наш мадриссон, тот, с кем мы были связаны обрядами мадрисса. Если бы Д'Натель приказал мне отвести его в большой город, даже тот, которого я никогда не видел, я нашел бы кратчайший путь туда. Если бы он приказал мне научить его гадать по звездам, как это принято у вас, я смог бы, но сейчас я этого не могу. Если необходимо что-то узнать, я узнаю. Но только он знает свой путь и свои цели. Не было нужды сообщать о них мне. – Дульсе наклонился ближе, и его странные глаза впились в меня. – Ты должна мне помочь, женщина. Мы обязаны найти способ заставить его вспомнить и завершить то, что он должен. Потому что, если мы не сумеем, Мост Д'Арната падет и правители Зев'На пожрут души вашего народа, так же как и нашего. Мы никогда не узнаем больше красоту и радость.
Хотя я верила его словам, многое относительно возможностей дульсе было непонятно. Его история была совершенно невероятна. И в нее вплетались волшебные имена. Дж'Эттанн. Авонар, а также они вплетались в жизнь, которую я так старалась забыть…
12
В тот год во время Сейля мы с Кейроном поженились. Мне уже исполнилось двадцать три. Сама церемония состоялась в огромной гостиной Виндама, среди шелковых гобеленов, меди и хрусталя, в аромате вечнозеленых растений и свете пяти сотен свечей. Присутствовали только четверо наших самых близких друзей. На мне было темно-зеленое бархатное платье, в руках розы, выращенные для меня Кейроном. Мартин вложил мою руку в руку Кейрона, и было сложно сказать, кто из присутствующих больше светился от счастья. Юлия клятвенно заверяла, что это был Тенни. Мне же казалось, что даже у самого Арота в Долгую Ночь в Начале Времен не было лучших друзей и большей радости.
Я сообщила Томасу о своем замужестве. В ответ получила письмо от его управляющего. Мое приданое составляли городской дом и «содержание, достойное происхождения леди Серианы. Герцог Комигорский не имеет желания вести какие-либо переговоры. Поскольку его мнения по вопросу замужества не спросили, он вправе рассчитывать на то, что вопроса о размере приданого тоже не возникнет».
Я знала, что Эвард прибрал к рукам значительную часть того, что оставил мне отец, но спорить не стала. У нас с Кейроном было больше чем достаточно. Томас никогда не был скуп, и у Кейрона был небольшой доход от капитала, анонимно помещенного на его имя отцом, когда Кейрон отправился в университет.
Свадьба состоялась в Монтевиале, Кейрон был представлен моим знакомым как новый Хранитель Древностей Лейрана. Мой бывший поклонник, виконт Мантенья, сообщил мне об этой должности, она оставалась вакантной уже несколько месяцев после смерти прежнего хранителя, и я надоедала Кейрону, пока он не подал прошение. Мой новоиспеченный супруг вернулся в Монтевиаль со смутным намерением пустить весь свой капитал на приобретение дома в каком-нибудь всеми забытом уголке, где жили бы только мы вдвоем, но было бы глупо покидать столицу, когда у меня оставался родовой дом, гораздо лучший, чем тот, который сумел бы приобрести Кейрон. Женитьба Эварда и стремительная карьера Томаса развеяли опасения, подталкивавшие нас с Кейроном к добровольному изгнанию, и даже Мартин согласился, что высокое общественное положение и служба избавят Кейрона от вопросов по поводу его происхождения. Пусть нам придется соблюдать предельную осторожность, мы полагали, что буря уже позади. В самом деле, служба при дворе была для него спасением.
Собрание древностей состояло из баснословных раритетов и откровенного хлама, в беспорядке сваленного в подвалы королевской сокровищницы после очередного победоносного похода лейран. Никто толком не знал, что со всем этим делать. Смутное подозрение, что подобное состояние коллекций может вызвать насмешку у иноземцев, кажется разбирающихся в искусствах, заставило управляющих искать замену скончавшемуся хранителю. Политическая подоплека не беспокоила Кейрона, он согласился на эту должность, поскольку она предоставляла огромные возможности тому, кто интересовался историей и культурой. Размещать все эти сокровища в соответствии с их ценностью и значимостью, получить полный доступ для их изучения и возможность описывать их, обладать правом приобщать к коллекциям новые Ценные экспонаты – он понимал, что дж'эттаннскому ученому не найти более подходящей должности. Как много можно узнать.
Мы вращались в обществе, как этого требовали мое положение и должность Кейрона, хотя выезжали реже, чем это делала я в год своего заточения. После замужества я стала скучной, так поговаривали. Знакомые шептались, что Кейрон мне неровня, но по возрасту мне уже пора замуж. В самом деле, многих мужчин смущал мой конфликт с королем Эвардом, так что мне действительно не следовало проявлять
