Келли нависала, словно только что выкованный меч, готовый отсечь все, что встанет на его пути.
– Значит, это ваша внучка? – произнесла я, желая перейти от прошлого к нашему делу.
– Правнучка. Внучка Морина, родилась всего за неделю до черного дня. Когда пришли лейране, я гуляла с ней по холмам, чтобы ее мать могла немного отдохнуть. И с холма я видела солдат, сжигающих Мэндилла, Кристофа, Эдварда, всех дж'эттанн, они убили моего Карло, Морина и всех жителей Авонара. Итак, для чего ты здесь? Не для скорби. Только не после стольких лет.
– Мы нашли вас через профессора Ферранта.
– Как странно. Он ведь поклялся. Зачем?
– История длинная. Я не хочу утомлять вас.
– Мне все равно нечем заняться. Лавкой управляет Келли. Я дремлю здесь на солнышке или смотрю на цветы. Скоро я уже попаду в Л'Тьер и высплюсь там. А пока что развлеките меня.
Я долго просидела у ног Селины, рассказывая ей историю Д'Нателя и Баглоса и зачем мне понадобились дж'эттанне. Каждый раз, когда звонил колокольчик входной двери, Келли исчезала и обслуживала покупателей, а потом возвращалась на свой пост у двери. И каждые полчаса она говорила мне, что Селине нужен отдых.
– Тише, детка, слушай, – сказала Селина, когда Келли в третий раз приказала нам уйти. – Это и тебя касается. – А потом мне: – Келли очень одаренная, но она не видела ни одного дж'эттаннина, кроме своей старой бабки, ни разу не слышала историй, которые рассказывают на Ав'Кенат, у нее никогда не было наставника. Я не смогла быть для нее всем сразу.
– Мне ничего этого не нужно, бабушка. Только ты. Я хочу, чтобы тебя оставили в покое.
– Разве ты не слышала рассказа, девочка? Если мы не поможем, даже тот мир, который мы знаем, может исчезнуть.
– Почему ты им веришь? Потому что они упомянули знакомые имена и названия? Ты учила меня не верить никому, а теперь распахиваешь двери перед этими людьми, не задавая вопросов. Все это может оказаться ложью.
Селина похлопывала меня по руке, отвечая внучке:
– Если ты не умеешь отличить правду от лжи, когда тебе девяносто, значит, ты даром прожила жизнь и не заслуживаешь больше того, что у тебя есть. – Она задумчиво посмотрела на меня. – Не простую вещь ты просишь, Сейри, читать мысли этого человека. Все может пойти не так, как тебе хотелось бы.
– Но вы попытаетесь?
– Я видела, как вырезают моих друзей и привязывают к столбам сыновей и внуков. Я держала в своей руке жизнь, с правом давать и забирать ее. Я девяносто лет слышала голоса предков. Если ты думаешь, я упущу возможность узнать, зачем все это, можешь сунуть меня в одну из банок с полки и продавать как особое снадобье, вызывающее безумие.
– Бабушка, ты не можешь! – Но восклицание Келли утонуло в хриплом смехе Селины, к которому присоединились и мы с Тенни, и девушка вылетела из комнаты.
– Теперь идите, – сказала Селина, утирая катящиеся по щекам слезы. – Мне нужно время, чтобы успокоить напуганную девочку и немного вздремнуть. Приводите своего немого друга, как стемнеет. Тогда мы и займемся загадками мироздания.
Когда мы забирали из конюшни своих лошадей, один из конюхов седлал крупного вороного коня. Очертания его головы, ноги… подстриженная грива и хвост… седло, которое я делила с Паоло, возвращаясь из Гренатты в Данфарри… Конь Роуэна. Я заторопила Тенни и успокоилась только тогда, когда мы смешались с толпой, движущейся к городским воротам.
19
Долгие часы я просидела в темноте на жесткой постели, изводя себя разными «если бы только». Я вспоминала день рождения Кейрона, когда он рассказал, что не сможет использовать свою силу во вред кому бы то ни было, даже чтобы защитить себя или меня. Тогда я не поверила ему, уверенная, что, когда придет время, он станет сражаться, как любой другой мужчина. Когда я рассказала ему об убийстве человека в Тредингхолле и он не изменил своих убеждений, моя уверенность в том, что при случае он сделает все необходимое, не исчезла, но несколько ослабла. И мольба о прощении в его глазах, когда его утаскивали прочь, разрывала мне сердце. Какой бы ужас ни ждал впереди, он не станет бороться. Это подтверждали его последние слова, обращенные ко мне: «Это чудо. Все это…» В этом смысл существования дж'эттаннов, принимающих все, что дает им жизнь, часть предназначенного для них Пути. Будь они прокляты! Мне хотелось схватить и трясти отца Кейрона, его деда, всех проклятых дж'эттаннов, кричать, что в этом мире можно проложить свой собственный путь. Неудивительно, что все они умерли и забыты. И теперь мой Кейрон тоже умрет, потому что никто не станет слушать его, учиться чудесному и прекрасному, тому, что он принес в этот ужасный мир.
Я не могу этого допустить. Если Кейрон не может драться, я буду драться сама. Мне только необходимо немного времени. Варианты заговоров и интриг, теснясь, сменяли друг друга, пока я не провалилась в беспокойный сон.
«Сейри… помоги мне…»
Крик пробудил меня в самый глухой час ночи. Пришло минутное воспоминание, однажды уже было точно так: Кейрон позвал меня из темноты. Наверное, я открою глаза, увижу серебристую лунную дорожку, тянущуюся из двери библиотеки, книгу, страницы которой шевелит легкий летний ветерок, несущий с собой запахи бальзамина и чабреца. Но эта комната была холодной и пустой. Даже слабый свет не проникал через окно – небольшой прямоугольник, едва заметно выделяющийся на фоне стены высоко над моей кроватью.
– Кейрон?
«Помоги мне». Он едва не срывался на крик. Я чувствовала, как он силится сдержать его.
– Скажи мне, что делать.
