Возрождение

– Разумеется.

– Смотри на меня…

Я принялся с энтузиазмом выполнять упражнение, замечая, как мир начинает ускользать, а в глазах Ниеля происходит что-то вроде смены времен года. Восхищенный светом юной весны во взоре Ниеля, я чувствовал его по-летнему щедрую заботу обо мне, хотя и замечал в нем первые признаки зимы. Всего один день прошел со времени событий в Сире, и мое поспешное решение начало казаться мне неверным… пока я не закрыл по требованию Ниеля глаза и не открыл для себя мир снов…

Хаос. Стрекотание кузнечиков… рев пламени… звук такой, словно разрывается само сердце земли… огни, рубиновые, изумрудные, ярко-желтые… солнце жжет немилосердно, сияя в небесах, охваченных пламенем… всепроникающая музыка, флейты и скрипки… гудение мелангаров… птицы… тысячи голосов рыдают… Хлеб… жареное мясо… Звонят колокола Вихрь… колючий песок… бушующий океан и падающее на землю небо… вихри… Гладкая молодая кожа… грубая морщинистая… сорвана… гниет, сочится кровью, обнаженная плоть… Бешеная нескончаемая охота… скачка… звон цепей… гнилые зубы… дикое, тошнотворное, сводящее с ума падение, падение, падение… Горький запах… розы, сладкое сено…. Отчаяние, страх, огромная радость и леденящий душу ужас…

– Полегче, мальчик! Нельзя переживать их все. Только наблюдай. Пусть они живут своей жизнью, но не в тебе. Выбирать нужный ты научишься позже. – Сухой голос прозвучал внутри моей головы, перекрывая собой весь звучащий рядом с ним шум.

Попытки вздохнуть… грудь пронизывает нестерпимая боль, сердце колотится о клетку ребер, разрываясь от собственного бессилия. Меня окатывают волны эмоций, я не владею собой и едва не рыдаю от боли и удушья.

Крепкая рука схватила меня.

– Возьми себя в руки. Успокойся и посмотри снова.

Я нашел спасение в совершенном одиночестве, я часто прибегал к этому способу в подземельях гастеев. Только полностью успокоившись и расслабившись, я отпустил на волю свои чувства, позволив им работать в установленных мною рамках. Вскоре я снова плыл по океану сновидений, потом над ним, чтобы было удобнее наблюдать за тем, как появляются и изменяются сны на поверхности, похожей на полированное черное стекло.

– Лучше?

– Лучше, – прошептал я, пораженный тем, что видел в темных бархатных вихрях: за человеком гонятся волки… женщина бродит по огромному дому, лишенному пола, только толстые балки, и никак не может вспомнить, что она ищет… ребенок падает с лошади… падает… летит, гораздо дольше, чем позволяет расстояние от седла до земли. По своему желанию я пересекал широкий океан и смотрел на бесконечное разнообразие снов. Длинные истории и секундные сюжеты, длящиеся одно биение сердца. Всего несколько из них заслуживало пристального изучения.

– Остановись на том, который тебя заинтересовал, и потяни его, словно ты забросил в море сеть и теперь вылавливаешь видение. Затяни сеть и пусти в нее свой разум… руководи сном Когда у тебя появится навык, ты сможешь видеть события из жизни спящего, его родственников, узнать о нем больше.

Даже тому, кто часто бродил по душам людей, сделать все это было гораздо сложнее, чем казалось из простых указаний Ниеля. К тому времени как он советами помог мне добиться первого успеха и я проник в туманные видения погонщика ослов, который задремал на долгом и скучном пути от Вайяполиса до Кареша, я чувствовал себя совершенно измученным.

– Пока что достаточно, – заявил Ниель. – Человеческая плоть больше не вынесет. Попробуем еще раз завтра.

Но я не собирался прерывать урок так быстро.

– Еще один, – попросил я. – Да, я добровольно иду на это. – Я снова поплыл над извивающимися узорами. Еще трое спящих ожили под моей рукой: пастух с высокогорных лугов, которому снилась деревенская красавица, женщина, которую мучил кошмар о тяжелых родах, и раб, проводящий очередную ночь в тоске и безнадежности. На третий раз я начал чувствовать пространство и время, и еще структуру этих глубин. Я мог коснуться спящего, протянув руку через поток его видений, и понять, что когда я потренируюсь, то смогу не замечать причудливых узоров, а буду сразу видеть творящееся во сне.

На пятый день тренировок я научился полностью держать себя в руках. Теперь я видел перед собой мир людей… странный, затененный, лишенный красок, но за потоком видений я различал города и деревни и мог понять, где находятся мои спящие. Хотя начинал все Каспариан, а Ниель создавал заклятие, называющееся виетто, я приспособился использовать собственную мелидду для сортировки событий, происходящих в сновидениях. По структуре сна я узнавал, какое время года, день или ночь сейчас в мире смертных, об их болезнях, привязанностях, битвах, особенностях их восприятия мира.

На десятый день Ниель показал мне, как влиять на сны, изменяя их по своему желанию.

– Действуй деликатно, – посоветовал он. – Ведь ты находишься в таком тесном контакте с душой, какой просто немыслим для смертного существа. – Мы оба знали это. Иначе зачем бы я сидел в саду, готовясь расстаться со всем человеческим во мне? – Смотри, – сказал он, – в этом пустынном месте я нашел типичный женский сон, сон матери.

Ищу… ищу… в толпе, которая разрастается с каждым мигом. Где же он? Потерялся… убежал… Музыка звучит над полями… флейта, которая ему так нравится. Я слышу смех… конечно, это он… с ним ничего не случилось, он не испуган… но нас разделяют все эти люди… Пробивайся вперед. Спеши. Беззубый нищий смеется надо мной… старуха причитает по покойникам.

– Наши-то давно ушли, – твердят они. – Гниют в земле. Почему же у тебя живой? Разиня… потеряла такой подарок.

– Дитя, вернись! – Спеши. Музыка умолкает. Спеши!

– Облегчи ей поиск. Ты можешь. Раздели толпу. Понимаешь как? Да, так. Теперь займись флейтистом и задержи ребенка, чтобы он не ушел дальше…

Темноволосый ребенок стоит у телеги, где в большой раме танцуют две куклы. Их водит палочками жена флейтиста. Мальчик встает на цыпочки. Я подхватываю его на руки и сажаю на плечо, теперь ему все видно.

– Где ты, дитя? – кричит голос у нас за спиной, я разворачиваюсь, чтобы мать увидела