Должен быть еще хотя бы один шаг, еще один вопрос, который я услышу, наконец пойму и, разумеется, откажусь. И тогда я не убью своих друзей в припадке безумия. И тогда я не превращусь в того, кем боялся стать. И тогда я не буду стоять на этой стене и не разрушу мир.
– Чтобы обрести настоящую силу мадонея, ты должен пойти еще на один шаг. Но твое тело стало телом настоящего мадонея. Поэтому теперь и ты заперт в этой тюрьме. Эти последние трещины порождены твоей слабостью, человеческими воспоминаниями, они исчезнут со временем. Когда путешествие завершится, – он пожал плечами, – у тебя появится сила, чтобы разрушить проклятую стену, или не появится. Но всегда остаются сны. – Горечь в его голосе вонзилась мне в живот раскаленным кинжалом.
– Он сказал, что я смогу выбирать при каждом шаге…
– …и ты выбирал. – Каспариан накинул плащ мне на плечи и бросил полотенце на дорожку. – Слуги принесут тебе в комнату горячую воду, когда ты наконец решишь прекратить это бессмысленное занятие.
Я упал лбом на камни. Может быть, их холод успокоит боль в голове. Каспариан, наверное, ушел от стены, ночь стала вдруг пустой, словно ветер и тьма поглотили все живое вокруг. Но когда я обхватил руками живот, у меня за спиной послышались слова, едва различимые в шуме дождя:
– Я рекомендую тебе выслушать совет, прежде чем ты откажешься от последнего шага.
Когда бледное солнце поднялось в по-зимнему синем небе, я все еще стоял под стеной, не понимая и не зная ничего, кроме того, что лучше брошусь с башни Тиррад-Нора без крыльев, чем приму последний дар Ниеля. Больше никаких игр. Нет, я не винил его. Если бы он с самого начала сказал мне, что использование его заклятий и есть необходимые для моего превращения действия, я поступил бы точно так же.
Бесчестно использовать силу мадонея, разбираясь в человеческих проблемах. В этом мой самый тяжкий грех: верить, что сила и чистота намерений исправят несправедливости человеческого мира. «Твоя сила приведет тебя к падению» – так сказал мне мой демон. Так и получилось. Ниель говорил, что опасно сочетать силу мадонея с чувствами человека. Теперь я видел последствия подобного смешения. Я закутался в плащ и побрел от стены, говоря себе, что мне следует подготовиться к долгой жизни в Тиррад-Норе. Если единственный способ покинуть крепость – пойти по избранному мной пути до конца, лишиться остатков человеческого начала в себе, тогда я останусь здесь навсегда.
Как и обещал Каспариан, в комнате меня ждали чистая одежда и горячая ванна. Я провел в ней около часа, а потом лег в постель и заставил себя погрузиться в сон, в котором больше не нуждался.
Прошел целый день, прежде чем я позволил себе проснуться. Умывшись и надев приготовленную для меня одежду, я быстро зашагал по коридорам замка. Мне хотелось заставить кровь двигаться. День не обещал ничего хорошего. Ветреный. Серый. Я не собирался избегать Ниеля, но и не искал его. Мы и так скоро столкнемся с ним. Он знает, что произошло в Парассе и что я чувствую в этой связи. Его попытки утешить меня, когда я первый раз вернулся из путешествия расстроенным, были вполне искренними, он казался добрым и мудрым. Но теперь я не хотел его слушать, особенно если он начнет говорить мне о том, что подобные ошибки – закономерный результат моей привязанности к расе лжецов, что я слишком много отдаю тем, кто не заслуживает такой милости, что я унижаю себя. Невинные люди погибли от моей руки. Да будет проклята навеки душа дьявола, я убил друга.
Я обратил свои мысли на настоящее и будущее. Что значит быть не человеком, не рекконарре и не мадонеем? Я попытался создать простейшие заклинания, идя через двор с журчащими фонтанами: позвать ветер, зажечь свет, вызвать к жизни простейшую иллюзию. Но слова и заклинания, которые я изучил в Эззарии, куда-то исчезли. Они лежали во мне, как русла пересохших рек, сохраняя знакомые очертания, но не подавая признаков жизни. После постигшей меня неудачи я чувствовал себя таким же пустым, каким чувствовал себя во времена рабства. Способность к магии, которую я ощущал в себе с самого раннего детства, превратилась во что-то новое, остались светящиеся угольки, которые пульсировали и силились разгореться каждый раз, когда я распускал крылья. Прекрасно осознавая последствия, я подул на эти угли и снова попытался произнести заклинание… Через миг я ухватился за колонну, чтобы не упасть под ударами острых топоров, впивающихся в мое тело. Силы мадонея жили во мне, но были недоступны. По словам Ниеля, я должен получить в свое распоряжение собственную силу, когда превращение завершится, но он ничего не говорил о том, что может произойти, если я откажусь от последнего шага.
А что же стало с моей человеческой природой? Я вернулся в комнату, взял кинжал, который вместе с другим оружием каждое утро лежал у моей постели, и провел лезвием по левой руке. Я почти ничего не почувствовал. Кровь потекла из пореза, но скоро замедлила свой бег. К тому времени, когда я нашел полотенце, чтобы зажать рану, она почти затянулась. Значит, если я останусь таким, какой я теперь, то буду жить очень долго с громадными желаниями и невозможностью их осуществить. Опасное сочетание.
Где, по мнению Каспариана, я могу получить совет? Точно не у Ниеля, который только смутит меня. Не от самого полного горечи Каспариана, не от молчаливых слуг. Если я не могу преодолеть стену, значит, не могу посоветоваться с живущими за ней рей-киррахами, которые и сами стали жертвой силы, не могу отправиться в гамарандовый лес, о котором твердили мне видения и умирающий Криддон. Не из истории ли? Есть ли какие-нибудь записи, способные подсказать мне, кем я стал и как исправить то, что я успел натворить? Ноги несли меня к библиотеке, анфиладе комнат, где хранились тысячи книг и свитков, карты и рисунки. Но несколько часов поиска в книгах и хрупких свитках принесли мне только новую порцию заклинаний, которые я не мог использовать, и описания приключений, в которых я не мог участвовать. Чтение вызвало во мне такую жажду мелидды, что я не мог дышать. Я был пуст. Истощен. Угольки пульсировали во мне, обещая дать тепло и свет. С момента моего пленения прошло всего несколько часов, а я уже готов сдаться.
– Безвольный убийца! – Я смахнул перевязанные лентами свитки на пол и прежде чем успели осесть хлопья пыли и клочки пергаментов, уже спускался по широким ступеням к дверям, стараясь решить, по каким дорожкам удобнее бегать. Может быть, физические упражнения пробудят во мне голод. Интересно, это затянется на тысячу лет или больше?
Я побежал к стене, выбрав самый долгий маршрут вокруг сада и наверх, в гору. По мере приближения к стене все во мне переворачивалось. Теперь я понимал, откуда взялась тошнота в ночь после битвы в Ган- Хиффире и почему Ниель никогда не гулял под стеной. «Заклинания, охраняющие тюрьму», как назвал их Каспариан, созданы, чтобы не подпускать мадонеев к стене. Но я продолжал бежать вдоль стены и сделал три круга, прежде чем упал на сырую траву рядом с ней.
– Давай. – Я прислонился спиной к камню. – Действуй!
Готовясь ощутить всю тяжесть заклятий, я коснулся спиной и головой камня стены. И действительно,
