Когда дневной свет померк и в задымленном воздухе остались светить только лампы, Александр зашевелился. Он встал на колени, негромко ругаясь, расправил плечи, потер онемевшую шею. Потом обернулся, привалился спиной к скамье с телом отца и уставился на меня, запустив пальцы в остриженные волосы. Лишенный воинской косы, он казался мне более обнаженным, чем если бы был без одежды.
Мои инстинкты требовали, чтобы я поспешил, но я подождал, пока он сам заговорит:
– Ты здесь, чтобы предупредить меня о канаваре? Я почувствовал себя идиотом.
– Ты знаешь?
– За последние три месяца погибли пятеро самых преданных мне советников. Один от несвежего мяса, другой от раны, двое неудачно упали, еще один – от руки своей жены, которая заявляла, что понятия не имеет, откуда взялся кинжал в его горле, даже когда ее вешали. В это же время трое самых надежных моих телохранителей были замечены за недопустимыми нарушениями дисциплины. Они спали на посту, играли в дротики, попались на воровстве, за что и были уволены своими начальниками. А сами начальники? Каско вернулся в свое поместье в Кафарне, он внезапно оглох. Мерсаль вдруг ощутил непреодолимую тягу охранять границы, а не своего принца. А когда я вызвал из Кафарны Мекаэля, человека, обещавшего отдать за меня жизнь, он погиб по дороге. Забыл, видишь ли, уроки, данные ему в детстве, и разбил на дюнах палатку. Ночью начался парайво, и его похоронило заживо. Не странно ли? Хамраши ужасно за меня переживают.
– Но ни одна из этих смертей не была признана убийством, и ни одна не связана с именем Хамрашей. – Дерзийцы были мастерами на подобные интриги.
– Они умны, это я признаю. Они самодовольно усмехаются, когда их никто не видит, кроме меня, а потом заявляют, что я непредсказуемый, жестокий и наказываю всех, кто осмеливается перечить мне. Оставаться рядом со мной означает подписать себе смертный приговор.
– А что с вашей женой, мой господин?
– Я отослал ее из города. Когда я понял, что они делают, я взял в наложницы дочь барона Гематоса и еще пару рабынь. Все они были от этого в восторге, спешу тебя утешить. Но можешь себе представить реакцию Лидии. Я думал, что стены Загада обрушатся. Но потом я показал собственный темперамент. Три года без наследника и все такое… Все уже давно ждали, когда я выскажусь. – Кто-то дорого заплатит Александру за то, что его вынудили сделать. Он не часто говорил таким тихим мертвенным голосом. – Я официально объявил свою жену бесплодной и отправил ее к отцу в Авенкар.
– Боги ночи… и ты не сказал ей почему?
– Так безопаснее. Сейчас отец защитит ее лучше меня. Кирил тоже в безопасности. Моему наивному кузену понадобилось чудом избежать смерти от отравленного кинжала и принять в подарок взбесившегося коня, прежде чем он внял моим уговорам и публично объявил о разрыве со мной. Я… убедил… Совари поехать с ним. Теперь они гостят у баронессы Фонтези, которой доставляет удовольствие выслушивать их жалобы по поводу моих странных шуток. Ты первый друг, который посочувствовал мне за все это время, но и твой голос звучит не слишком обнадеживающе.
– Они и до меня добрались.
– Кровавый Атос! Ты был ранен?
– Вместо меня погиб один хороший человек. А другие… едва не погибли.
Александр внимательно посмотрел на меня, его кулаки сжались, щеки вспыхнули, сравнявшись по цвету с траурным плащом.
– Твой сын… Сейонн. Только не твой сын! – Никто не умел понимать не высказанное вслух лучше Александра.
– Сейчас он в безопасности, намхира убит.
– Как, ради огня Друйи, они тебя нашли? Клянусь, я говорил о тебе только с Лидией, и, что бы она ни думала обо мне, она никогда не предала бы тебя.
– Разумеется, нет. Но есть дворцы и слуги, шпионы, слухи… кто-то мог видеть, как я забирал твое письмо в Вайяполисе. Мало ли где можно оступиться…
– Я найду его… кто бы он ни был. Я прикончу его.
– Что сделано, то сделано. Блез спрятал мальчика, теперь даже я не знаю, где он. – Я наклонился поближе к Александру и понизил голос. – А ты… то, что случилось с твоим отцом… это тоже часть их плана?
Он закрыл глаза и покачал головой.
– Нет. Даже Хамраши не пошли бы на это. Да и зачем им делать меня Императором, если они намерены уничтожить все, что я успел сделать?
Значит, он не подозревает об опасности.
– Мой принц, на улицах говорят, что это вы убили отца. Говорят, что Двадцатка собирается…
– Эти дела не решаются на улицах. Я помазанник своего отца. Нужно нечто большее, чем досужие сплетни, чтобы свалить меня. – Даже в эти скорбные минуты он оставался самим собой. Высокомерия ему всегда было не занимать.
– Но вы ссорились.
Александр поморщился.
– Месяц назад я был на сузейнийской границе. Разбойники, проклятые негодяи, собирались разрушить все восточные города Империи. Они уже сожгли двадцать деревень, уничтожили зерно, крали или убивали лошадей. И вот посреди рейда отец вызывает меня к себе, чтобы я ответил на какие-то «анонимные обвинения». Если бы я все бросил…
– Ты отказался подчиниться императорскому приказу? – Неудивительно, что Айвон пришел в ярость.
