Старики сидели в тени нагер. Квеб стоял рядом с ними на коленях, наклонив голову. Фесса гладила его по блестящим волосам. Гаспар положил руку на худое плечо мальчика и поцеловал его. Потом он кивнул ему, чтобы тот поспешил. Облака пыли поднимались уже совсем близко.
Квеб медленно побрел к нам, несколько раз останавливаясь, чтобы посмотреть в небо. Один раз он присел на корточки, поднял пригоршню песка и смотрел, как ветер уносит его с руки. Я едва сдерживался, чтобы не выскочить и не притащить его сюда.
Его окликнул Гаспар:
– Ступай, дитя! Ты должен помнить!
Квеб встал, помахал Фессе, а потом легко побежал в нашу сторону. Прежде чем отступить в сторону и дать ему пройти, я поднял небольшой вихрь, чтобы стереть с песка наши следы. Гаспар засмеялся и поднял глиняный стакан, повернув голову в мою сторону. Наверное, старик ощутил дуновение ветра и понял, что он пришел не из пустыни. Я помог Квебу поднять кирпичи и поставить их на место. Мы вместе прошли по темному коридору и сели в комнате, ожидая.
Толща песка и камней отделяла нас от происходящего в этот день в Драфе. Обычное ухо не могло различить криков и проклятий тех, кто обшаривал развалины, и предсмертных стонов двух стариков, принявших жестокую смерть, чтобы спасти наши жизни. Я мог бы ничего не слышать, как и остальные, но я предпочел другое. Мне казалось, что так я смогу выразить свое уважение и благодарность Гаспару и Фессе, пошедшим на такую жертву. Я надеялся, что они чувствуют мое присутствие, и оно делает их менее одинокими.
Остальные смотрели на меня, не осмеливаясь спросить, что я слышу. Наверное, мои проклятия и сжатые кулаки достаточно говорили им. Сарья с Манот держались за руки, прижавшись друг к другу седыми головами. Серьезный Квеб сидел в углу расписанной комнаты, обхватив колени тонкими руками, не сводя карих глаз с картин. Его загорелая кожа светилась собственным светом. Этот мальчик каким-то непостижимым образом казался частью комнаты. Святого места. Его места.
Внезапно я услышал, что дерзийцы стали готовиться к отъезду, бормоча что-то по поводу «привидений» ночной Драфы. Их капитан сказал, что доволен результатами. Старики держались гораздо дольше, чем ему казалось возможным, но наконец сообщили, что принц Александр провел здесь достаточно времени, чтобы залечить вывихнутую ногу, и отправился в пустыню дней десять назад.
Убийцы уехали, над Драфой повисла абсолютная тишина. Я слушал еще час, а потом решил, что если они и оставили часовых, то я смогу их убить.
– Оставайтесь здесь, пока я не вернусь, – сказал я. – Я должен убедиться, что они не выставили дозоры.
– А старики? – спросил Александр.
– Мертвы. Они придумали славную историю и держались до конца.
Осторожно отодвинув кирпичи, закрывающие проход, я выбрался наружу. Я крался по бывшим улицам бывшего города, прислушиваясь ко всем шорохам, стараясь звук шагов, кашель, позвякивание оружия, заметить уловить движение тени или силуэт в темном углу. Я хотел, чтобы хоть кто-нибудь поплатился за случившееся, жаждал заполучить дерзийскую шею, чтобы свернуть ее, челюсть, чтобы ударить, упитанное брюхо, чтобы всадить в него кинжал. Но осмотр убедил меня, что все те, кто прискакал сюда сегодня утром, уехали к вечеру. Я увидел только несколько крыс и скорпионов и еще песчаного оленя, замершего у источника.
Прежде чем сходить за остальными, я подумал, стоит ли мне прежде убрать тела Гаспара и Фессы, замученных дерзийцами. Я не считал себя добрым, и инстинкт подсказал мне оставить все как есть. Пусть все видят, что один человек может сотворить с другим. Поэтому, когда мы с Совари вынесли принца наружу, он увидел то, что было сделано ради него. Он не отвел глаз, но ничего не сказал, что явилось, как я подумал, мерилом его ужаса.
Совари предложил не трогать тела, чтобы их исчезновение не навело на наш след, если вдруг отряд вернется. Но женщины и слушать не захотели, говоря, что души не смогут покинуть истерзанные тела, если оставить их там, где они лежали на песке. Поэтому, когда мы уложили Александра, я перенес трупы из-под деревьев туда, куда указали мне Сарья с Манот, и они принялись готовить их к погребению.
Через час после заката Совари отправился в Загад. Пешком, потому что дерзийцы забрали его лошадь и убили часту.
– …еще я хочу знать, кто приезжал сюда сегодня. Имена всех до единого, – произнес принц, закончив перечислять список возлагаемых на Совари поручений. – Всех.
– Да, мой господин. Если бы вы не приказали мне, я и сам узнал бы их.
Я помог Совари наполнить фляги и немного проводил его. Когда Сарья и Манот закончили, я отнес два омытых тела в пустыню, где божество солнечного света уже завершило круг на сегодня, и положил на дюны, где их найдут шакалы. В пустыне почти нет деревьев. Только Император может позволить себе погребальный костер. Вернувшись, я предложил Сарье и Манот бодрствовать с ними всю ночь, но они наотрез отказались. Квеб еще не выходил из подземной комнаты. Возможно, боялся увидеть, что стало с его друзьями. Он был еще совсем юн. Я вернулся к Александру.
Принц заявил, что хочет спать, но я понял, что он просто хочет побыть один. Я понимал его. Мне самому всегда требовалось одиночество после битвы
– Я могу помочь тебе, воин. – Запах курений и спокойный совсем юный голос сказали мне, кто пришел. Босые ноги мальчика ступали беззвучно.
– Если тебя не будет в том месте, куда я боюсь идти, едва ли это будет возможно.
– Сиффару
