— Остановитесь вон в той низине, — велел Санджер, старший погонщик, чья шея была толщиной с его же голову.
Не спешиваясь, он остановился посреди дороги, указывая каждой группе путешественников ее место в долине.
— Этой ночью виноторговец и охотники встанут между вами и моими повозками.
Герик кивнул и причмокнул лошади, направляя ее в поросшую травой впадину у самой дороги, на которую указал погонщик. Я задумалась о причинах этих нововведений. Все прошлые ночи Санджер позволял располагаться кому как нравится.
— Ваша стража третья, с северной стороны, — сообщил погонщик Раделю, когда двуколка затряслась на коротких, сухих пучках травы. — И ваш мальчик нам тоже понадобится. Он, конечно, еще не взрослый, но этой ночью поработать придется каждому. У меня недобрые предчувствия. Слишком здесь высоко. Слишком много ущелий в этих скалах.
— Третья стража, — кивнул Радель. — Я попробую уговорить мальчика — моего ученика — выполнить его часть дела.
Герик щелкнул вожжами сильнее, чем требовалось, чтобы послать повозку вперед.
Одна за другой группы путников двигались мимо нас. К тому времени, как Паоло, поднимая пыль, провел своих лошадей следом за повозками виноторговца и караваном мулов, принадлежащих охотникам, в середину лагеря, как и велел ему Санджер, Герик с Раделем уже распрягли двуколку. Пока я распаковывала наши вещи, Герик вычистил скребком кобылку, а Радель направился к неряшливой сосновой поросли по ту сторону дороги за дровами для костра. Вскоре он вернулся, волоча за собой сухое деревце.
Пока я исследовала наши припасы, жалея, что мне нечего приготовить вкуснее ячменной каши, которой мы ужинали вот уже три ночи подряд, Радель внезапно выронил деревце посреди дороги и метнулся в затянутую сумерками долину с криком «Всадники!». Тон его не позволял усомниться относительно намерений незваных гостей.
Новость пронеслась по лагерю, словно лист, подхваченный порывом ветра. Мужчины что-то отрывисто кричали и хватались за поводья лошадей, выпущенных пастись. Женщины подхватывали ведра и бросались прочь от ручья к своим спутникам. Лишь несколько человек, включая меня, остались стоять и тупо смотреть на дорогу, где до сих пор еще ничего не было видно.
— Вернитесь к повозкам, сударыня, — велел Радель, скатившись в нашу травянистую впадину. — Здесь вы не будете в безопасности.
Из нашей повозки он вытащил длинный холщовый сверток и бросил его на землю к ногам Герика.
— Вы ведь занимались с настоящими мастерами, а? Пришло время приложить ваши умения к подобающему делу.
Тут же объявился Санджер на своем крупном гнедом.
— Что происходит?
— Всадники вниз по дороге, — ответил Радель, затягивая подпругу на своей лошади. — По крайней мере два десятка. Приближаются достаточно быстро, чтобы добра от них ждать не приходилось. Если послать ваших солдат и людей виноторговца туда, где дорога сужается, мы сможем остановить их, прежде чем они доберутся сюда.
— Откуда вы?..
— У меня исключительный слух, — отрезал дар'нети.
Выкрики и указующие пальцы подсказали мне, что внезапный рокот у меня в желудке вызван не нарастающей тревогой, а топотом копыт. Не успела я и глазом моргнуть, как Радель уже был в седле. Он обнажил меч и махнул рукой трем валлеорским чиновникам и каменщику с подмастерьем, подъехавшим следом за Санджером.
— Соберите своих людей! — прокричал Радель. — Мы с этими парнями продержимся, пока вы не подоспеете.
И он с пятью попутчиками направился в горловину долины.
Санджер выехал на середину лагеря, но вместо того, чтобы отправить всадников следом за Раделем, крикнул и замахал своим солдатам, людям виноторговца и охотникам оставаться там, где они есть. Теперь я поняла смысл такой планировки лагеря. Санджер хотел, чтобы с юго-запада ему прикрывали спину мощные утесы, а на левом фланге защитой служили маленькие болотца и ручьи, испещрившие сердцевину долины. Самую же лакомую добычу — вроде бочек с вином и шкур, вместе с их отважными защитниками — он расположил между своими повозками с податями и дорогой. Путники вроде нас, валлеорцев, а также лейранской семейной пары были оставлены на окраине лагеря — расходный материал для отвлечения внимания.
Какой-то миг Герик смотрел на сверток, брошенный Раделем к его ногам, даже не пытаясь развернуть. Потом он резко оглянулся на дар'нети и всадников, мчащихся по дороге, на Санджера с его людьми, занявшими позиции в самом сердце лагеря.
— Пойдем, — сказал он, коснувшись моей руки. — Надо найти Паоло.
Прежде чем я успела переспросить, возразить или задуматься, что еще можно сделать, он бросился к ровному, поросшему травой берегу ручья, где Паоло оставил пастись своих стреноженных лошадей.
Я последовала за ним. Паоло заметил нас еще на полпути к ручью. Я замедлила бег, когда ботинки захлюпали по грязи, и сердце мое замерло, когда я увидела, что Паоло ведет в поводу уже оседланных Ясира и свою Молли.
— Погоди, — возразила я. — Нужно обдумать…
— Позаботься о матушке, — перебил меня Герик, подхватив поводья Ясира, сгреб меня в охапку и передал Паоло.
— Что это ты творишь? — возмутилась я, не привыкшая к тому, чтобы меня передавали из рук в руки какие-то недоросли.
— Вам с Паоло надо убраться за линию солдат, — отвечал Герик, уже сидя в седле. — Это самое безопасное место. Если дар'нети не сумеет удержать горловину, все, оставшиеся снаружи, погибнут.
Слабые крики вдали и облако пыли, поднявшееся на восточном конце дороги, известили нас, что схватка уже началась.
— Лучше бы нам предупредить остальных, — предложил Паоло.
— Просто позаботься о моей матери.
От ужаса у меня перехватило дыхание, когда Герик повернул своего серого скакуна и послал в галоп через всю долину. Но, достигнув дороги, он повернул не к сражению, вспыхнувшему на востоке, а в прямо противоположную сторону, обратно к перевалу. При мысли о том, что мой сын отправился не навстречу опасности, меня окатило волной облегчения, но тут же внутри заворочалось куда менее приятное чувство. Что же он делает?
— Сударыня, пойдемте. — Паоло выхватил окованную железом дубинку, закрепленную у седла Молли, что-то шепнул на ухо лошадке и шлепнул ее по боку, посылая на открытое пастбище, затем взял меня за руку и вежливо потянул за собой. — Нам стоит поспешить.
Вдвоем мы собрали супругов-лейранцев, четвертого чиновника — зазевавшегося полноватого мужчину — и остальных валлеорцев возле Санджера и его повозок с податями. Гранитные склоны, окружавшие долину, зловещим эхом отзывались на лязг оружия, крики и лошадиное ржание.
Хоть солдаты и стражники позволили нам пройти сквозь их строй, они и пальцем не шевельнули, чтобы помочь охваченным паникой путешественникам. Тех людей, кто был безоружен или неспособен сражаться, мы спрятали под повозками, а снаряженных получше расставили перед ними. Я отказалась забиваться под фургон, а взамен взобралась на пирамиду закрепленных веревками винных бочонков, откуда могла наблюдать за происходящим. И в руке у меня был нож.
Я — дочь лейранского воина, и меня учили, что отказ от битвы — это трусость. После ареста Кейрона, когда он, следуя своим жизненным принципам, отказался причинить вред другому ради спасения собственной жизни, своего ребенка и друзей, мои инстинкты и воспитание заклеймили его трусом. Долгие и мучительные годы спустя мне казалось, что я смогла примириться с убеждениями Кейрона. Но теперь было похоже, что и Герик сбежал, оставив своих товарищей сражаться одних.
Пока я пыталась изобрести другое объяснение — он обнаружил какую-то новую угрозу или же
